Одновременно со звонком на перемену я облегченно выдохнула. Пары по высшей математике, признаюсь честно, то еще удовольствие, когда ни бум-бум в предмете, да еще и молодой красавчик-препод мешает сосредоточиться.
– Завтра у нас тест, – зычно бросил Богдан Геннадьевич, окинув аудиторию цепким взглядом синих глаз. – От его результатов зависит ваш допуск к зачету.
Из-за крайне строгого поведения он казался старше своих двадцати шести лет.
Краем глаза заметила, как скорчила недовольную гримасу моя лучшая подруга Аня. На самом деле, мы с девушкой всего пару месяцев грызли гранит науки на юрфаке БГУ, но так много времени проводили вместе, что стали очень близки.
Окружающие даже отмечали наше внешнее сходство: обе с длинными светло-каштановыми волосами, среднего роста и худощавым телосложением. Только глаза у меня были светло-карими, практически желтыми, а у Ани – голубыми. Некоторые даже спрашивали, не сестры ли мы. А еще нас забавлял тот факт, что имя подруги – это мое сзади наперед. И наоборот.
– Ян, вот объясни, зачем будущим юристам математика? – спросила девушка, небрежно сгребая с парты канцелярию, и сама же ответила: – Ладно, молчи. Все равно будешь заступаться за любовь всей своей жизни, – кивнула в сторону скрывающегося за дверью препода.
– Еще громче скажи, а то не весь универ услышал, – метнула взглядом молнии в ее сторону я.
– Ладно тебе, спрячь иголки, – попыталась реабилитироваться подружка и вкрадчивым шепотом добавила: – Но только слепой не заметит, как ты заглядываешь красавчику в рот, – и поспешила выйти в коридор успевшего стать родным университета.
Подозревала, что причиной тому в большей части был Богдан Геннадьевич, иначе откуда взялось столько тепла к месту, где нас давило просто нечеловеческой нагрузкой по предметам?
– Это настолько заметно? – смущенно уточнила, догнав подругу.
– Нууу, – задумчиво протянула Аня, – Для меня очевидно. Богдан, кстати, тоже всю пару не сводил с тебя глаз.
Между собой мы называли преподов только по именам. Обычно уменьшительно-ласкательно, но имя математика не имело такой формы.
– Наверное, потому, что выгляжу, как ночная бабочка, – язвительно предположила я.
Никогда не относилась к разряду «серых мышек», но уже сто раз пожалела, что согласилась на Анины уговоры меня накрасить. Отражению в зеркале можно было охарактеризовать одним словом: чересчур. Пол-утра пыталась доказать это Ане. В итоге не только не преуспела в правом деле, но еще из-за спора мы чуть было не опоздали на ту самую пару по математике, а Богдан Геннадьевич, кроме внешней привлекательности, славился строгим отношением к прогульщикам. У такого не забалуешь. И, к слову, даже не спишешь.
– Вот же опозорюсь завтра, – вспомнив о предстоящем тесте, я скорчила такую гримасу, будто проглотила лимон.
– Ты хотела сказать «опозоримся», – поправила Аня.
– Тебе-то что? Ты ведь ни на что не претендуешь, – пожала плечами я.
– Если ты забыла, этот тест на допуск к зачету, а не для определения кандидатки в жены, – рассмеялась подруга. – Или ты думаешь, Богдан хочет жениться исключительно на Нобелевском лауреате?
– На математику эту премия не распространяется, – поумничала я.
– Тем более, – заключила подруга, уверенно направляясь в сторону студенческого кафе.
Что именно «тем более», я так и поняла, но дальше развивать тему не хотела.
В кафе, как обычно, была бесконечная очередь. Если бы умела, я бы присвистнула. А еще так вкусно пахло свежей выпечкой, что непроизвольно заурчал желудок.
