Генриетта проснулась от громкой трели своего будильника. На
циферблате уже красовались ненавистные ей цифры "06:00". Она
закрыла глаза и мысленно прокляла весь этот мир с его глупыми
правилами.
- Ну зачем вставать в такую рань, если у меня каникулы!?
Девушке была непонятна тяга родителей жить по строгому
распорядку дня, планируя почти каждую минуту своей жизни. Отец
всегда объяснял это тем, что они с мамой "люди старой закалки".
Преодолев дикое земное притяжение, которое выполняло свою работу
лучше всего по утрам, она направилась в ванную.
Кафельный пол встретил свою хозяйку обжигающей прохладой, от
чего Генриетта моментально проснулась. Сняв белый махровый халат,
который непонятным образом оказался на её плечах, Гера юркнула в
душ, закрыв за собой полупрозрачную матовую дверцу, и включила
воду. Бодрящие потоки струились по бледному стройному телу и
заставляли кровь циркулировать по венам быстрее. Светлой коже,
которую девушка получила в наследство от родителей, позавидовала бы
любая красотка девятнадцатого века. И как бы раньше девушка не
пыталась скрыть этот аристократичный подарок, за семнадцать лет
бледность полюбилась ей и даже стала главной изюминкой
внешности.
Закончив принимать душ, Генриетта подошла к зеркалу, чтобы
уложить пышные огненно-рыжие волосы и нанести легкий макияж. В
отражении с самого утра ей всегда улыбалась милая девушка, сверкая
глазами-изумрудами. В них с детства можно было увидеть океан любви,
который открыли для нее родители. Девушка, чья жизнь была похожа на
сказку, не знала о горе и несчастьях, ей не были знакомы бытовые
проблемы обычных людей.
– Генриетта Романовна, Вы можете спускаться к завтраку. Ваши
родители присоединятся через пару минут, – сказал, внезапно
появившийся, дворецкий.
– Бог мой! Чарльз! Вы до смерти меня напугали! – тяжело дыша от
испуга и посильнее запахивая халат, ответила Генриетта.
– Прошу прощения, я стучал, прежде чем войти. – Все тем же
спокойным тоном ответил дворецкий. – Если никаких просьб нет, с
Вашего позволения, я удаляюсь.
–¬¬ Да, конечно, ты можешь идти. Я буду через пять минут.
Дворецкий, служивший в семье Волковых с самого начала их
безбедной жизни, был высоким, статным мужчиной лет пятидесяти.
Казалось, что он застыл в этом возрасте навечно, настолько не
менялась его внешность за последние годы.
Генриетта надела своё любимое зеленое платье, идеально
подчёркивающее хрупкость девушки, и спустилась к завтраку, где к её
удивлению ещё никого не было. Завтракать в одиночестве она не
любила, поэтому решила поторопить родителей сама.
Девушка очень любила свой дом и знала, наверное, каждый укромный
уголок огромного здания. Она могла часами обходить роскошные
фамильные владения, забыв о времени. Коридор, в котором находились
спальни, был широким, на полу располагался красный мягкий ковёр, а
стены украшали подвешенные горшки с алыми цветами, которыми пахло в
каждой комнате этого коридора.
Подойдя к спальне родителей, Гера заметила, что дверь не
заперта. Изнутри доносились голоса, и невольным образом юная
Волкова стала свидетельницей странного разговора супругов.
– ...Ты же понимаешь, что скоро её совершеннолетие, Роман! –
возбужденно тараторила Виктория. – Нам нужно её посвятить в такие
важные вещи! Мы больше не можем оттягивать этот разговор!
– Дорогая, я всё помню, у нас есть целых три месяца, чтобы
ввести Геру в суть проблемы. Девочке предстоит ещё многое понять,
во многом разобраться. На это нужно время, у неё его ещё
предостаточно, – Роман тяжело вздохнул.
– Знаешь, милая, я боюсь, что она может нас не понять, принять
не за тех, кем мы являемся...
– Ром, она же наша дочь, умная девочка, она справится, всё будет
хорошо, мы всегда будем с ней рядом, ты же знаешь, – Виктория
поглаживала супруга по спине, они оба стояли у открытого окна,
наслаждаясь свежим воздухом.
