Дружба начинается не со знакомства

Врачи растерянно разводили руками, выписывали трудночитаемые рецепты невнятных лекарств «от всего и для всего» и ставили разные диагнозы. От умственной отсталости (слава Богу, не даун и не аутист) до повального ДЦП. В одном врачи сходились точно — диспраксия. И советовали Петунье Дурсль сдать племянника в школу-интернат для особенных детей, инвалидов проще говоря. Но та, услышав дикие расценки, аж подавилась от жадности. Ч-чего-о-о?! Это ещё и туда свои кровные денежки вкладывать? Да ни за что! Сами племянника вырастим, да и Дадлик вон прилип к Гарри — не оторвать уже.

А с чего всё началось? С того что Пэт, вынося на крыльцо пустые бутылки для молочника, обнаружила на пороге насквозь промёрзшего младенца, который чудом не окоченел насмерть, пролежав всю ночь на морозе да на льду. И как результат: обширная пневмония, двустороннее обморожение лёгких, переохлаждение, которые плавно перетекли в частичный паралич. Да, Гарри поправился, но не полностью, Авада в лоб и последующая затем морозная ночь, а потом ещё и долгое лечение антибиотиками сделали мальчика полным инвалидом по зрению в придачу к детскому церебральному параличу. Хотя зрение ему, скорей всего, от отца досталось по наследству, тётя Пэт помнила, что Джеймс Поттер носил очки. Пришлось и Гарри выписать очки, самой обычной и практичной формы, такие, чтобы и с носа не падали, что обеспечивали крепкие и крутые дужки, плотно охватывающие ушную раковину за ушами, и с круглыми линзами, на полный диаметр глаза, из-за чего их презирают в народе и пренебрежительно называют их «велосипедами», а их носителей — «ботанами». Ведь Гарри, напоминаем, был инвалидом по ДЦП, а это означает, что у ребёнка сильно нарушена координация движения, ну и как следствие, Гарри часто падал, спотыкаясь на ровном месте, и долго не мог подняться. Путал стороны света, путал право и лево, из-за чего долго не знал, какой рукой держать ложку-вилку-нож… Нож он держал только под присмотром тёти, так как мог легко пораниться, по той же причине ему не давали в руки ничего остро-колюще-режущего. Будучи постоянно под присмотром тёти и дяди, Гарри чувствовал себя пленником и тихо ненавидел все занятия по развитию: чтение, письмо, лепка, выжигание… Порой хотелось выть и куда-нибудь спрятаться, желательно подальше и поглубже. Сперва, по малолетству, Гарри прятался под кроватью, услышав жуткую фразу:

— Ну, Гарри, неси тетрадку и ручку, сейчас начнём писать кружочки.

Какие такие кружочки? Ему и палочки в ровную строчку с трудом-то дались! И маленький мальчик лихорадочно спасался под кроватью. После он нашел чулан, где его долго не могли найти, ну никому не придет в голову искать ребёнка среди банок с красками, половых тряпок и швабр. А Гарри обнаружил, что ему нравится темный и тесный чуланчик под лестницей, здесь был вечный полумрак и не нужно было напрягать зрение, чтобы что-то рассмотреть, здесь одуряюще вкусно пахло олифой и лавандой от упаковок со средством против моли и здесь был очень уютный закуточек под полкой меж ведром и старой стиральной машинкой. Это место долго было его тайным укрытием, его секретным убежищем.

А потом его всё-таки обнаружили, что ж, никуда не денешься, нашли так нашли. Правда, Гарри попробовал легализоваться, робко попросил поставить ему кровать или кушетку, здесь темнота приятная… Дядя поворчал-поворчал, да и согласился, выволок из чулана стиралку, убрал всё лишнее и поставил кушетку, потому что кровать должна была остаться в спальне, на своем законном месте. Так что в минуты депрессии или по каким-либо другим причинам Гарри отсиживался в чулане, грустно глазея в темноту и переживая неприятности.

В детский садик он не ходил, благо, что тётя все время была дома, в школу Гарри пошел в шесть лет после целого года изнурительных медосмотров, профилактик, курсов кошмарного массажа, во время которых нужно часами лежать на столе и терпеть прикосновения чужих рук, которые тебя мнут и растягивают… да ещё и слушать при этом ворчание массажиста: