Мои глаза распахнулись в ответ на настойчиво прыгающие блики солнечных лучей, струящихся сквозь щели закрытых жалюзи. Их оттенки столь же разнообразны, как искрящиеся в водной глади блики, и столь же неторопливы, как легчайшие частички пыли, кружащиеся по комнате в их тепле. Потянувшись, я перевёл взгляд на тумбу у кровати. Лучи и тут колышутся волнообразными складками, придавая структуру и форму утреннему освещению.
Понедельник. День, когда кажется, что жизнь начинается с чистого листа. День, когда впереди у тебя есть как минимум пятидневный план задач, и ты можешь чувствовать себя востребованным, живым, занятым.
Утро всегда приятней ночи с её обволакивающей ледяной темнотой, слепой к предстоящему дню. Уснуть в этой давящей тишине практические невозможно, мысли постоянно прокручивают в голове финал очередного дня. Я даже не помню, когда в последний раз хорошо высыпался. Более того, кто знает, когда я в последний раз просыпался и хотел, действительно хотел, прожить этот день до конца. Проблема даже не в том, что я не могу уснуть допоздна, я пробовал ложиться в одиннадцать и все равно лежу с открытыми глазами почти до 3 утра. Затем, с каким-то облегчением, я неизменно встаю в шесть, даже если лёг в пять. Свет утра – обещает насыщенность, и день начинает крутиться калейдоскопом событий.
Я протянул руку и взял с прикроватной тумбы телефон. Как обычно, десятки писем, сообщений и напоминаний. Я полежал в постели до момента, когда должен был прозвонить будильник, листая расписание и новости, прежде чем свесить ноги с края кровати и встать.
Встречи запланированы ближе к середине дня. Другой человек моего положения, наверно, валялся бы до обеда, наслаждаясь просто тем фактом, что может себе это позволить. Это было не про меня. Моя семья, пусть и была состоятельной, никогда не допускала лености, даже мысленно. Ни отец, ни мать, не получали извращенного удовольствия, упиваясь властью и свободой, не подпитывались энергией, унижая и требуя рабского труда от тех, кто не мог заработать на жизнь иначе. Поэтому с детства, я привык уважать любую деятельность. Как любит говорить мой отец: «Самое последнее, что ты можешь сделать, это перестать быть человеком».
Мой отец – является редким представителем высшего класса, кто сохранил здравый рассудок и порядочность, не поддавшись финансовым соблазнам. Я и братья стараемся следовать его наставлениям.
Я прошёл в душ, аккуратно положив телефон в специальную подставку у раковины, и набрал Гвен. Моя помощница, женщина уважаемого возраста с неподдельным опытом и знающая меня с пелёнок, была одной из немногих искренних людей в моём окружении. Я не видел смысла нанимать пустоголовых куколок, неспособных даже вести календарь, но восседавших в милых платьицах, едва прикрывавших попу, в удобных креслицах приемных почти всех моих партнеров и приятелей. Помощник – это человек, который поддерживает тебя в бизнесе. Так называемый друг, только в деловой среде, на которого можно положиться, который не предаст и действительно разбирается в деле. Что взять с этих молоденьких секретуток с нарисованными лицами, искусственными когтями, неспособных даже напечатать орфографически корректный документ? То, что они могут ради лишней тысячи баксов по вечерам раздвигать свои упакованные в туфельки ножки прямо на рабочем столе? Некоторые склонны принимать слова «украшение приемной» слишком буквально. Ум и порядочность – это единственное, что может действительно красит человека.
– Доброе утро, Мистер Картер. – голос проснувшегося и готового к выполнению задач человека. – Машина будет подана через час.
– Отлично! – включаю воду, заходя в душ. – Во сколько прилетает мой брат?
