Я родился в старинном русском городе в конце прошлого века. Огромная империя доживала свои последние годы. Жизнь моя начиналась с эпохи больших перемен.
Просыпаясь в сумраке бабушкиной квартиры, я слушал, как за окном шумят тополя, и с легким свистом проносятся по утреннему шоссе красно-белые «Икарусы». Вскоре шоссе задрожало от лязга гусениц военной техники. Колонна танков темно-зеленой змеей ползла к центру города. Отец рассказывал о вертолете над городом, отстреливающем боекомплект по намеченной барражирующей цели. По сей день мы так и не поняли, кем и для чего были указаны те неведомые цели. Бунин писал о русских революциях XX века: «Сперва меньшевики, потом грузовики, потом большевики и броневики…» Ирония судьбы: то, что созидалось броневиками, завершали танки и вертолеты…
Жизнь нашей семьи текла в отдалении от грандиозных событий. В большой комнате ежечасно били юбилейные часы дедушки. Он просыпался и уходил на завод, папа одевался и шел на недавно открывшуюся биржу, бабушка уезжала на ткацкую фабрику «Художественные узоры», где работала вышивальщицей, а мы с мамой брели на детскую площадку в укромный двор, зажатый между двумя старенькими пятиэтажками.
После обеда я садился на ковер и вместе с машинками и солдатиками слушал, как мама читает мне вслух книжки и стихи. В отблесках молочного света, лившегося через старое деревянное окно, проступали Незнайка и Карлсон, с книжных полок спрыгивали на ковер Эмиль из Леннеберги и человек рассеянный с улицы Бассейной, Муми-тролль и Конек-Горбунок осторожно выглядывали из-под крышки старой радиолы. Так под шепот слов и дождей проходила смутная осень.
Иными вечерами, когда в окнах дома напротив таинственным светом загорались люстры и аквариумы телевизоров, у нас было темно: бабушка снимала с антресоли фильмоскоп, мы тихонько устраивались в коридоре между моей комнатой и спальней. Вскоре на белом квадрате двери открывалось окно в сказочный мир: там были извечные старик со старухой, Кай и Герда, а еще капризный король, которого от большой беды уберег маленький паучок.
Зимой дед доставал с балкона санки с разноцветными рейками и уводил меня кататься в большой парк. Там были черные деревья и овраги, а на обратном пути мы ходили к старинному роднику набрать ледяной воды в пластмассовую канистру. Все кругом укрывал снег, как в сказке про Снежную королеву, и шептал что-то загадочное ключ.
Весной всю мою комнату заливало золотым светом. В те дни бабушка выставляла перед подоконником огромную деревянную доску с новой рассадой. Я привставал на мыски и с любопытством рассматривал крохотные стебельки, поднимающиеся от черной земли к солнцу. «Не думал, не гадал он, никак не ожидал он», – пела радиола с того самого места, где когда-то стоял мой манеж.
Вот-вот настанет лето. Непременно пойдем с мамой в книжный магазин за новыми пластинками. И пока мы будем идти вдоль шоссе по другую его сторону, на фоне безоблачного неба проплывет четверка серых «Лебедей». Они такие огромные, что кажется, будто это не высотные дома, а что-то инопланетное. Подует легкий ветер, зашелестят машины, и думаться будет о книжке «Герусо хочет стать человеком», ведь там такие яркие картинки!
А в один прекрасный день дедушка откроет гараж и на морковном «Москвиче» повезет всех на свою малую родину – в деревню Дураково, которую часто называли и просто Дураковкой. И там у меня начнется еще одна новая жизнь.
***
На подъезде к деревне «Москвич» буксовал на проселке, а иногда и окончательно застревал. Дед раздраженно вздыхал, хлопал капотом и доставал из багажника железные цепи для колес. Помогало это мало. Бабушка взирала на эти действия с иронией, ей давно было ясно, что автомобиль можно вытащить только трактором. К счастью, синие «Беларуси» частенько проезжали через деревню, не слишком поспешая по таинственным колхозным делам.
