Глава 1
Гнедой конь в богатой попоне стоял посреди грязной городской улицы. Празднично одетый конюх перекинул золотую уздечку ему через голову и он дёрнул мордой, пока непривыкший к своей остриженной гриве. Рядом стояла невеста в ритуальном наряде, чёрном и золотом. Ей холодно, она всеми силами пытается унять дрожь. В сводах этикета не указано, как подобает дрожать, поэтому следует избавиться от этой вольности вообще. Её отец, богатый вельможа, застегивает драгоценный пояс на её талии-знак целомудрия и чистоты. Он тяжёлый и больше похож на доспех, но так и должно быть. Девственность для дамы, как для рыцаря латы: никто не коснётся её, кроме того, кому она обещана.
Сильные отцовские руки подхватили Лукрецию и посадили на коня. И взяв поводья она поняла. Впервые на её памяти отец дотронулся до неё. Эта мысль промелькнула в её голове, как лань, пересекающая лесную тропу. Лукреция очнулась и погладила коня по шее, велев идти. Не повезло ей осознать это к моменту, когда её отдают в руки чужие.
На коня она садилась не раз. Но впервые боялась не удержаться в своём тяжёлом наряде со стоячим воротником и кружевной горгерой, что сильно натирала шею. Также она когда-то сидела на суку огромной ивы, свесив ноги на одну сторону и та ива тоже была чёрная, а осенью становилась золотой, в цвет их фамильных нарядов. Тогда она была совсем ребёнком и любила представлять вместо ствола дерева седло и коня, а себя в подвенечном наряде. Только теперь она уже не девочка. Ей тринадцать и, вот, она выходит замуж. Её глаза смотрят сквозь утренний туман, где над домами должны возвышаться шпили собора. Пока их не видать, но её конь шагает вперёд, отстукивая о мостовую, и скоро они выйдут ей навстречу и Лукреция, наконец, увидит его. Она сотни раз рисовала в голове образ этого сооружения, он представал пред ней в золоте, эдакий дворец из сказок. Она мечтала об этом, казалось, всю свою жизнь, хотя и узнала о существовании самих соборов лишь полтора года тому назад, когда начала готовиться к обряду. Сегодня все для неё было в новинку, и эти трёхэтажные молчаливые дома с отсыревшей и покрытой мхом бурой черепицей и даже уличный утренний воздух, потягивающий запахом нечистот из сточных канав: отец не позволял покидать ей пределы замка до брака. Лукреция хоть и славилась своей красотой, здоровьем была слаба и даже лёгкое дуновение осеннего ветерка навевало на неё, вместе со сворой хлопотливых нянь, вялотекущую горячную болезнь.
Но теперь это туман прошлого и ей казалось, что все это было вовсе не с ней. И та Лукреция не представляла, что то, что происходит сейчас, когда-нибудь случится. Она думала, что это будет другая Лукреция, а сама она вечность продолжит жить в привычных до сумасшествия стенах своего гнезда с прислугой, огромными отцовскими псами с цепочками на шее, что всегда сидели у ног и подле отца, с трескучим камином, который рассказывал одни и те же, но одновременно, разные истории, и хоть и было ничего не понятно, но слушать его трескотную тираду было намного приятнее, чем хлопотливую болтовню своих нянь. Сейчас она бы с радостью вновь поговорила с камином, заодно кинув в него все эти наряды для пущего треска.
Но она так долго этого ждала… а теперь, поняла, что её замок был местом, где она мечтала и о женихе, и о соборе, и о свадебном торжестве. Покинув же его и очутившись в эпицентре своих грёз, оказалось, что мечты там же и остались. Если бы сбывались детские молитвы, мир был бы совсем иным и даже мечтать стало бы не обязательно. Да, все окружающее было таким, каким и должно быть. Это была свадьба. Все отвечало традициям, а которые Лукреция заучивала сначала как молитву, а потом и вовсе, как заклинания, которые способны сотворить с её жизнью чудо. Она на коне в золотой попоне с чёрными гербами её дома, за ней едет пышный кортеж… но чего ей не хватает? Неужели эта безымянная тоска-тоска по дому, который она ещё даже не успела покинуть? Но нет. Она рада быть здесь, даже несмотря на неудобство платьев и грязь улицы. Она так мало видела нечистот и сора, что теперь осматривала улицу с какой-то даже излишней внимательностью. Так, что же не так? Может, это потому, что вокруг так тихо? Кажется, в заученных правилах не было ничего о том, что вокруг должно быть много людей и они должны плясать и радоваться, но… потому там этого и не было, что никому не нужна вымученная, предписанная радость.
