Такой странный был звук, она даже и не сразу поняла, что это. В гуле, которым было объято все пространство, слышался еще этот стеклянный и такой хрупкий звук.
– Поставь уже стакан, ты сейчас разобьешь его зубами…
Кто это сказал? Женя повернула голову, свою больную голову, и увидела незнакомого человека, который с недоверием поглядывал в ее сторону, что-то записывая в своем толстом потрепанном блокноте.
Стук зубов о край стакана с водой – вот что это был за звук. Ее зубы грозились разбить стакан уже второй раз за месяц. Первый – когда к ней, задремавшей под дверями реанимации, подошел доктор и сказал, что ее муж, Владимир Залетаев, умер. Она и не помнила уже, кто принес ей этот хрестоматийный стакан с водой. И вот теперь снова кто-то добрый и внимательный дал ей воды. И хотя никто не умер, зубы стучали о край хрустального стакана. И этот звук был страшным. Быть может, еще страшнее, чем тот, две недели тому назад. Буквально пару часов назад кто-то проник в их дом, в святая святых – детскую, – и произвел два выстрела по детским кроваткам.
И если бы Женя не заснула с детьми вечером в своей спальне, то ни Ванечки, ни Маши, возможно, уже не было бы в живых. И это просто чудо какое-то, что она мгновенно проснулась и закричала. Да так закричала, что напугала убийцу.
Дом охраняется, у ворот будка специальная с охранником. Повсюду видеокамеры.
– Ты разбила нос своему охраннику, – сказал следователь. Ей было неприятно, что он обращается к ней на «ты». Ну и что, что молода, ну и что, что похожа на девчонку, он обязан обращаться к ней как ко взрослой. Все-таки она мать двух маленьких детей.
Женя посмотрела на свои руки, вытянула их, они дрожали. На пальцах засохла кровь.
– Он спал, а в это время убийца проник в мой дом, стрелял по кроваткам, а перед этим отключил все видеокамеры… От него водкой несет, разве вы не заметили? Скажите спасибо, что я его вообще не убила!
Она и не помнила, как бежала к охраннику, босая, по мокрой от росы траве, как схватила его за грудки, как потом била наотмашь по щекам, носу, губам, приговаривая в истерике: гад, мразь, скотина!
А дети так и не проснулись. Ни выстрелов не слышали, ни ее метания по дому в поисках убийцы – так крепко спали.
В руках она держала тяжелую напольную вазу, длинную и узкую, из толстого стекла, как бейсбольную биту. Если бы догнала стрелявшего, разбила бы ему голову, превратив мозги в кашу.
Но она его не догнала. Да и как догонять, если не знаешь, как он покинул дом, через окно или через дверь. Сетка из окна детской была предусмотрительно вынута и прислонена к стене. Убийца готовил покушение, как-то смог проникнуть в дом. Может, его пустил охранник. Все охранники для Жени были на одно лицо – молчаливые качки с пустыми глазами. Она даже имен их не помнила, Вова ли, Саша… Однако их присутствие делало их большой дом настоящей защищенной крепостью. Что же это случилось, как такое могло произойти, что сразу после того, как не стало хозяина, все рухнуло. И стало страшно. Словно враги, о которых она и не подозревала, вмиг очнулись и поняли, что семья теперь без защитника, уязвима, и что теперь можно вот так запросто проникнуть в дом, готовясь к убийству двух маленьких детей! Это было просто неслыханно! Дико! Цинично! И кто же этот человек, у которого рука поднялась на малышей?
Выстрелы прозвучали около пяти утра. Сейчас было семь, в доме работала группа криминалистов. Следователь Седов, молодой и какой-то очень бодрый для раннего утра, и сам казался шокированным. Он, осматривая дом, комнату за комнатой, бормотал себе под нос: какой цинизм, какая же жестокость!
Валерий Николаевич Седов был блондином с черными глазами и смотрел на все вокруг встревоженным взглядом, как человек, у которого есть совесть. Возможно, он, увидев простреленные кроватки, вспомнил своих детей и представил, что мог бы испытать сам, окажись в подобной ситуации.
