Вечер. Она улыбается, вздыхает, не отводит глаз со своей чашки чая. Друг от друга их отделяет три столика. Альберт следит за деталями её телодвижений: женщина листает свой блокнот, что-то записывает, потом делает маленькие глоточки; ставит с осторожностью на столик чашку, принимается снова что-то писать; она резко прижимает ладонь ко рту, когда чему-то удивляется в своей книжке; из сумочки достаёт очки, вглядывается в надпись, и понимает, что всё в порядке, что она не забыла сделать важное дело, вспоминает, что всё-таки сумела разрешить какой-то вопрос, который она себе помечала неделю, а может быть и год назад. И он представляет, как она приходит каждый вечер в это кафе, садится за столик у входа, заказывает чай и остаток вечера делает заметки, может быть о том, как не вкусен чай, что здесь подают. А, может быть, она пишет о том, во что она сегодня влюбилась. Нравится ли ей холодный чай? Любит ли она добавлять туда коньяка? А если любит, кушает ли она вместе с чаем конфеты? И какие конфеты? Вот Альберту не нравятся конфеты с орехом. Потому что они застревают в зубах вместе с шоколадом. И у него начинают болеть зубы, особенно с правой стороны. Болят ли у неё зубы после конфет?
Альберт выходит из за стола, чтобы снова заказать чай. Аккуратно отодвигает стул. Подходит к барной стойке и застенчиво зовёт барменшу. Поднимаются сонные глаза. Следом сыплются объяснения девушки о том, что чай кончился.
– Как это кончился? – спрашивает Альберт, подозревая, что его обманывают.
– Кончился, парень! Мы закрываемся! – раздражённо произносит девушка.
Не желая хамить при женщине с блокнотом, он направляется к выходу. Открывая дверь, за спиной раздаётся голос. "Её Лиза зовут!" – выкрикивает девушка, которая, вероятно, заметила, как Альберт не отрывал глаз от женщины на протяжении часа. Тут же захлопывается дверь.
Женщина хватает сумку и выбегает на улицу.
– Подождите! – кричит она.
– Отстаньте! – бросает Альберт и топает вдоль фонарей.
– Я-то что сделала?! Подождите!
– Я вас не знаю! Зачем говорить со мной?! – Он оборачивается к женщине и идёт теперь спиной вперёд, чувствуя, что напряжение в голове растёт не переставая.
Наступает полночь. Он останавливается.
– Остановились?! – спрашивает Лиза.
– Остановился! – бросает Альберт.
Женщина широко открывает глаза и начинает медленно хлопать в ладоши. Эхо её хлопков раздаётся всем страдающим бессонницей в ближайших пятиэтажках. А Альберт думает: "Но почему люди не выглядывают из своих окон и не пытаются её заткнуть?". Магазинчики закрыты, охранники спят, лишь фонари томятся над ними своими тусклыми желтками. Альберт поддается происходящему сумасшествию, встаёт на правое колено, разводит руки в стороны и хрипло кричит её имя – "Лииизааа!". Её аплодисменты переходят в топанье ногами. И теперь она снова устремляется к нему. Хлопает, топает, и выкрикивает своё имя – "Да! Ну, конечно же, Лииизааа!". Альберт подхватывает – "Лииизааа!", встаёт на обе ноги, поворачивается в сторону моста, что позади него, и трогается с места яростным бегом, через сотню метров останавливается и резко оборачивается. Но нет ни женщины, ни хлопков, ни возгласов её имени. Издохшая тишина. Темнота рассеивается, на город прохладной прослойкой ложится туман.
Третий этаж. Однокомнатная квартира. Альберт ложится в постель.
Утро. Просыпается и по своему обыкновению делает кофе и курит две сигареты подряд. Рядом с его жёлтой пятиэтажкой живёт Лена, которой он платит за жильё и которую раз в месяц навещают старшие братья. Один с густой чёрной бородой, другой – лысый и худощавый. Лене тридцать два года. Она редко куда выходит, разве что за продуктами или попросить о какой-либо помощи Альберта. Лена любит наводить макияж каждый день, не важно, пойдёт ли она куда-нибудь. Можно сказать, что это её одно из любимых увлечений. А может одно это и есть. Гуляя по улице, Альберт не редко замечает Лену на балконе. С прямой спиной она оглядывает машинные пробки и людей. Когда поднимается ветер, она распускает волосы, а если на улице дождь, она выходит с зонтиком и пьёт свой чай до того, как мелькнёт гроза, а следом и удары грома. Лена скромна. Этим и привлекает Альберта. Говорить первой никогда не решается. Конечно, если она не выпьет. Лучше бы она вообще никогда не выпивала. Черты её лица приятны, когда она улыбается. Сдвинутые брови, раздутые маленькие ноздри и ямочка на левой щеке стягиваются вместе с морщинками у рта, когда Лена позволяет себе злиться – это его не привлекало.
