Пролог.
Дварф стоял в центре огромного круга, покрытого искусной резьбой. Руки его были прикованы цепями к толстым стальным кольцам, вделанным прямо в гранитный пол исполинской пещеры. Совет Старейшин в полном составе сидел вокруг него на своих тронах.
– Твоим преступлениям нет оправдания! – прогремело эхо. – И тяжесть их столь велика , что ни одна кара не будет достаточна. Даже пытки и казнь были бы слишком мягки для искупления твоих грехов, двергурим. Тебе есть что сказать?
– Я уже все сказал, Верховные, – спокойно ответил Дагна, без страха глядя в глаза старцам. – Они заслужили своей участи.
– Не тебе решать, презренный! – эхо от голоса говорившего заметалось под самым потолком. – Ты нарушил священный закон, пролив кровь собратьев вне судебного поединка!
Дагна молча разглядывал десять старых дварфов, бороды которых спускались почти до самого пола. Из-под длиннополых одежд, расшитых золотыми нитями и драгоценными камнями, выглядывали чуть загнутые кверху носы сапог искусной выделки. Дагна несколько отрешенно думал о том, как все эти вещи должны быть неудобны. Отчего-то в тот самый миг, когда решалась его судьба, он думал о таком пустяке, как одеяние Старейшин.
– Дагна Тяжелый Молот! – голоса звучали повсюду, а Верховные дварфы будто даже не открывали ртов, – Твою участь будет решать Всеотец!
Старейшины поднялись с тронов и слитно грянули тяжелыми аргенитовыми посохами о гранитный пол Чертога, высекая снопы синих искр.
– Здесь и сейчас!
Вспышки искр и звон ударов.
– Зерор Кователь Душ!
Звон и искры.
– Услышь своих детей!
Искры и звон.
– Хорм трогир, Зерор!
Удары слились в единый гул. Сияние залило весь Чертог, ослепляя Дагну. Голоса Старейшин завибрировали, окружая его со всех сторон.
– Хорм трогир Зерор, аул Дренгр! Хорм трогир, аул Солар! Хорм трогир, двергур Фатар!
Тишина и темнота тараном ударили Дагну, заставив согнуться от неожиданности. Не понимая где верх, а где низ, дварф вертел головой, не в силах что-либо разобрать. Во всем теле была необъяснимая легкость. Дагна поднес руки к лицу и поглядел на них, но ничего не увидел, кроме одной лишь тьмы.
– Ёнги…
Дагна оглянулся, но снова ничего не увидел.
– Ёнги… Дитя…
Голос словно был совсем рядом и в то же время нигде.
– Я везде, ёнги. Нет нужды искать.
– Кто ты? – спросил Дагна, не слыша звука собственной речи.
– Я всегда рядом. Но тебя привели туда, где тебе не нужно быть.
– Ты Зерор? – Дагна обернулся или подумал, что обернулся. Все было одинаковым вокруг. Он не ощущал тела. Даже мысли едва пробивались сквозь ничто, что было везде.
– Да, дитя. Другие отроки винят тебя, они хотят суда. Смешные.
– Я готов, Создатель.
Дварф чувствовал, как его сознание начинает сливаться с тем, что его окружало. Или он окружал всё. Дагна будто бы распался на мириады мельчайших частиц, и каждой из них ощущал пристальный взор. За долю мгновения вся его жизнь была поднята из глубин памяти и развернута невероятных размером полотном.
– Сколько боли, дитя… – голос сквозил скорбью и искренним сожалением. – Твоя душа изранена. Но чиста. Отроки ошиблись. Судить буду их. Заигрались.
– Где я?
– В пустоте. Ты там, где не должно быть. Но ты тут.
Дагна начал погружаться сам в себя, а затем медленно, закручиваясь в спираль, направленную внутрь и наружу, разделился.
– Найди свой дом, дитя.
Дагна вытягивался в многокилометровую струну, стремительно летя вверх.
– Создатель… отец говорил… что мы прогневили тебя… и ты… разрушил наше королевство, – дварф упрямо, с трудом, с большими перерывами выговаривал слова, одной только железной волей удерживая рвущийся на части разум. – Что я найду в руинах?
Переливчатый, будто хрусткие льдинки, негромкий смех понес на своих волнах Дагну сквозь миры и эпохи.
