Леонид
На сцене появляются всё новые и
новые дети. Танцуют, поют, играют на музыкальных инструментах.
Пытаюсь изображать заинтересованность, но ничего не цепляет. Дети
есть дети. Как бы они ни старались, им далеко до настоящих певцов,
танцоров и музыкантов, а я – перфекционист. Люблю слушать красивое,
чистое музыкальное и вокальное исполнение и смотреть на
безукоризненно отточенные движения танцоров. Да, я – циник и
отрицать это не собираюсь.
Время тянется предательски медленно.
Мне предстоит выбрать из конкурсантов самого талантливого, но все
выступления сливаются в один разноцветно-музыкальный поток,
вычленить из которого что-то запоминающееся никак не представляется
возможным. После презентации своего номера каждый участник толкает
мотивационную речь: рассказывает, для чего и как сильно он хочет
ноутбук – главный приз этого мероприятия. Дурацкий конкурс. Почему
мы не можем вручить подарки всем нуждающимся? Вряд ли для босса это
такие существенные деньги.
А всё просто. Он и одним ноутбуком
неплохо плюсов себе в карму заработает. Зачем дополнительные траты?
Бизнес – циничный, расчётливый и далёкий от сострадания. А вся эта
имитация благотворительности есть не что иное, как завуалированная
самореклама и заискивание перед властями, которые, в свою очередь,
отчитаются наверх о проведении благотворительного мероприятия и
тоже получат плюсы в карму.
Конферансье объявляет следующий
номер. Даже не слушаю. Какой смысл, если я всё равно не в состоянии
запомнить имена и фамилии? Понадобится – помощница подскажет.
Морозов – тот ещё шутник. Надо же
было додуматься послать судить этот конкурс меня! Я – бездетный и
ещё очень далёкий от состояния, когда серьёзные взрослые дяди
корчат нелепо-восторженные рожи и умиляются детскими песнями и
плясками. Почему шеф решил, что я смогу всё это
посмотреть-послушать, отобрать победителя и вручить ему главный
приз?
Впрочем, на вопрос «почему» ответ
как раз таки у меня имеется. Поскольку он послал меня в здешний
филиал с проверкой, то какой смысл платить другому сотруднику,
чтобы он тащился специально ради детского конкурса? Морозов же за
копейку удавится, а так – явная экономия на командировочных.
Из-за его жадности мне приходится
сидеть в импровизированном жюри и делать вид, что увлечён
происходящим на сцене. Помощница Алла Сергеевна, которую мне
выделили из благотворительного фонда, шепчет на ухо, пытаясь дать
краткую справку по каждому выступающему ребёнку. Эта информация мне
совершенно ни к чему. Какое мне дело до нищих и пьющих родителей,
многодетных семей и матерей-одиночек? К рождению детей люди должны
подходить ответственно. Если уж обзавёлся младенцем, то будь добр
заработай ему на еду, одежду и что там ещё обычно детям
покупают.
На сцену выходят мальчик с
девочкой. Вероятно, брат и сестра, явно нерусские. Это наблюдение
меня нервирует – с некоторых пор отношусь к ним с
предубеждением.
Мальчик садится за рояль, а девочка
подходит к микрофону и начинает петь. На удивление, исполнение меня
не раздражает. Прикрываю глаза и слышу совсем другой голос… Голос
моей боли. Голос девушки, которая так и осталась в том страшном
лете десять лет назад. Эта малышка чем-то даже похожа на неё. И
поёт очень хорошо для своего возраста – это очевидно даже
неспециалисту.
Когда пара заканчивает выступление,
мальчик подходит к сестре, берёт её за руку, и они кланяются. Он
забирает у девочки микрофон и представляется.
- Меня зовут Арслан, а мою сестру –
Эдже. Мы живём втроём с мамой. В школе учимся на отлично. Но мама
много денег тратит на квартиру, еду и наши занятия музыкой. Она не
может купить компьютер, он стоит слишком дорого. Поэтому во время
карантина, когда все учились дистанционно, мы не смогли посещать
онлайн уроки вместе с классом. Нам очень нужен ноутбук для учёбы.
Вдруг снова будет карантин?
