Чёрная лента рывком двинулась к
кассе, и Лена невольно вздрогнула, машинально сделав шаг вперёд и
не отпуская взглядом нехитрый набор продуктов, только что
выложенных ею из магазинной корзины.
- Здравствуйте, - заученно
поздоровалась кассирша, - пакет нужен?
Елена опять посмотрела на маленький
пакет кефира, пачку диетических хлебцев, один сладкий перец и
упаковку яиц.
- Нет, спасибо.
Сложив скромные покупки в свою
большую сумку, которую только совершенно далёкий от моды человек
мог назвать дамской, она сразу достала из неё ключи, переложила их
в карман пальто и тут же нащупала стопку стянутых резинкой визиток.
Разглядывая их, она непроизвольно улыбнулась, вспомнив, какое
определение дала этим картонным прямоугольникам подруга Лёля:
«Красота и изящество». Именно она их и делала:
- Ленка, ты востребованная медсестра.
Но красивые визитки тебе не помешают, даже наоборот – помогут. Я
знаю, что тебе надо – красота и изящество.
И она выполнила своё обещание, сделав
абсолютно бесплатно сотню карточек, которые и вручила сегодня со
словами:
- И пусть они помогут тебе найти
настоящего мужика! А они помогут – у меня рука лёгкая!
Елена достала из пачки одну карточку
и понюхала: пахла она типографской краской, и этот свежий запах
будил неясные надежды. «Чем чёрт не шутит?» - тряхнула головой
Елена и, подхватив сумку, вышла из супермаркета.
Начало октября выдалось снежным, и за
дверями магазина Елена оказалась в легкой метельной круговерти,
которая тут же забралась морозным ветерком под подол платья,
сыпанула в лицо горсть мелкого колючего снега, отчего девушка
зажмурилась и не сразу проморгалась.
Она шла вдоль витрин магазинов,
высоких окон мелких банков, зеркальных полотнищ ресторанов,
придерживая одной рукой на плече потяжелевшую сумку, а другой
прикрывая глаза от летящего в лицо снега. На улице в это время было
очень мало народу – все давно сидели по домам и смотрели очередные
сериалы, поэтому, когда чья-то рука грубо преградила ей дорогу,
Лена не сразу поняла, что происходит, и сделала попытку преодолеть
эту неведомо откуда взявшуюся преграду, сделав напористый шаг
вперёд. Она тут же очутилась сидящей на тротуаре, а над ней
возвышался двухметровый амбал в костюме, без всякой верхней
одежды.
- Вы с ума сошли? – она пока даже
возмутиться особенно не успела, так быстро всё произошло.
- Извините, но вам надо
подождать.
Он протянул ей руку и помог
подняться.
- Чего я должна подождать? – не
поняла она. – И почему меня надо было так грубо останавливать?
Но детина уже отвернулся от неё,
закрывая спиной открытую дверцу статусного автомобиля.
Елена снова сделала шаг вперёд и
снова наткнулась на вытянутую руку, как на шлагбаум.
- Дайте пройти! – возмутилась
она.
- Минутку подождите, - равнодушно
ответил, не поворачиваясь к ней, мужчина.
И тут она увидела, как из-за его
широких плеч показалась не менее крупная фигура человека, неспешным
шагом направлявшегося к крыльцу ресторана, где перед ним уже
услужливо была распахнута дверь. Его профиль был знаком всем в этом
городе – хозяин шёл ужинать. Хозяин, перед которым губернатор стоял
навытяжку и густо краснел, если ему задавали неудобные вопросы.
Хозяин, с которым полпред их округа не считал зазорным лишний раз
посоветоваться. Но Елена, которую воспитывала бабушка, пережившая
советские репрессии и приучившая внучку склонять голову только
перед талантом, не собиралась молча смотреть на него.
- Конечно, - громко произнесла она, -
сам барин в трактир пожаловал, челядь можно и в снег закатать. Да
ведь, господин Сомов?
Безусловно, с её стороны это был
такой подростковый выпад в адрес человека, который легко мог и не
только «в снег закатать», но шлея уже попала под хвост, и
остановиться не было никакой возможности. Елену распирало от
возмущения: в обществе, которое позиционирует себя как
демократическое, такая дискриминация трудового человека! Она
увидела, как Сомов медленно повернул к ней свою большую голову и с
удивлением окинул взглядом, под которым почему-то вдруг захотелось
стать маленькой и незаметной. Но она тут же подавила в себе это
недостойное желание и с вызовом взглянула на промышленника.
