Слезы… опять эти горькие слезы,
Безотрадная грусть и печаль;
Снова мрак… и разбитые грезы
Унеслись в бесконечную даль.
Что же дальше? Опять эти муки?
Нет, довольно… Пора отдохнуть
И забыть эти грустные звуки,
Уж и так истомилася грудь…
С. А. Есенин
Взглянув на адресную табличку, размещенную на углу дома, я свернула во двор. Машин было немного, поэтому найти место для своей – труда не составило. Припарковавшись в нескольких метрах от второго подъезда, я заглушила двигатель и, откинувшись на спинку водительского кресла, в очередной раз взглянула на наручные часы – полдень. На детской площадке с цветным игровым комплексом гуляли малыши под пристальными взглядами бдительных мамочек. Две молодые девушки, покачивая коляски, сидели на скамейке о чем-то увлеченно беседуя. Дверь подъезда приоткрылась – дыхание прервалось, а сердце стало колотиться в бешеном ритме. Но тревога оказалась ложной: на улицу вышла пожилая женщина с маленькой лохматой собачонкой и направилась в сторону сквера, расположенного с торца дома.
Минут двадцать я просидела в машине, изнывая от тоски. Ожидание – самое страшное и мучительное время для меня, как оказалось. Схватив машинально пачку сигарет, валяющуюся между кресел, я чертыхнулась и коснулась рукой еще пока плоского живота. «Теперь мне стоит думать не только о себе, но и о будущем ребенке». Сунув сигареты в бардачок, я подняла взгляд на вновь распахнувшуюся дверь подъезда: на крыльце появился Ярослав с небольшой спортивной сумкой, а вслед за ним – молодая высокая девушка с большим круглым животом, который она поддерживала двумя руками снизу. Вцепившись в руль, я с силой сжала пальцы, поддавшись панике. В висках что-то застучало, подобно дятлу, пытаясь отвлечь меня от происходящего вокруг.
К подъезду подъехало такси. Ярослав открыл заднюю дверцу и помог девушке загрузиться в салон. Как только он опустился подле, машина тронулась с места. Я повернула ключ дрожащими пальцами и, вытерев потные ладони о брюки, села им на хвост. Слежка длилась недолго. Очень скоро такси въехало на территорию районного роддома и поравнялось с дверью приемного покоя. Я прижалась к обочине и приоткрыла боковое окно, рассматривая выбравшуюся из салона брюнетку. Она держалась за живот, с трудом переставляя ноги, а Ярослав, поддерживая ее под локоть, не спеша вел к крыльцу. Когда они вошли в здание, я закрыла окно и посмотрела на пыльный асфальт. То, что чувствовала я, не описать словами (по крайней мере таких слов в моем лексиконе не было). Осознать увиденное и принять его таким, какое оно есть, было практически невозможно. Мне требовалось время, чтобы прийти в себя и подвергнуть анализу то, что видели мои глаза.
С Ярославом мы прожили в баке недолгих пять лет. Не скажу, что они были безоблачными и счастливыми, но и чего-то трагического в них тоже никогда не было. Стандартный брак, как у всех. Говорить о неземной любви – глупо. Наши отношения всегда были сдержанными и порой даже прохладными: не было безумной страсти и чрезмерной нежности, но между нами всегда было чувство родства. Ярослав – родной для меня человек, с которым я всегда обретала покой и умиротворение. Он делал все, чтобы свободное время, которого было не так уж и много, мы проводили вместе. В нашей жизни была гармония и равновесие, в ней была стабильность. Вот только за последний год что-то изменилось. Что именно – сказать трудно. Может быть, – отношение друг к другу, может, – Ярослав, а возможно, – я.
Муж страстно мечтал о ребенке, а мне в первые годы совместной жизни было совсем не до этого (откровенно говоря, мне вообще было не до этого, ведь я грезила о головокружительной карьере юриста, а не о подтирании детской попы). Я помогала отцу развивать семейную фармацевтическую компанию, которая стремительно завоевывала рынок. И так как я была единственным юристом, которому папа безоговорочно доверял, работы было неимоверно много. Да и работать мне нравилось куда больше, чем сидеть дома с мужем перед телевизором или совместно готовить ужин, например. Но трагическая гибель отца кардинально изменила и меня, и мою жизнь. Я задыхалась от пустоты, которую всегда заполнял папа, ведь у нас была какая-то особая связь. В этот-то момент Ярославу и удалось каким-то загадочным, необъяснимым образом уговорить меня на рождение ребенка. Наверное, желание заполнить пустоту и выбило из меня согласие силой, которое в итоге я дала мужу. Мало того, что каждая попытка забеременеть оканчивалась провалом и одной полоской на тесте, так еще и доводила она меня практически до бешенства: заниматься сексом не для удовольствия, а для зачатия ребенка – занятие нудное и антивозбуждающее. Желая исполнить свою мечту, Ярослав добился лишь моего стабильного нежелания заниматься с ним сексом. Я намеренно стала отдаляться от него, задерживаться на работе, ну, или вообще не приезжать домой, ночуя у мамы. Дабы сохранить брак, мы были вынуждены обратиться в клинику репродуктивной медицины. Отношения лучше не стали, желание интимной близости у меня не появилось, зато появились две полоски на тесте. Муж, наверное, был рад, а вот я, не очень. Особенно теперь, когда «провожаю» его любовницу в роддом. Я не могла понять одного: почему, узнав о ее беременности, Ярослав просто не ушел к ней и не оставил попыток – простите за грубость – меня оплодотворить? Как он собирается жить дальше? На две семьи?
