Есть вопросы, которые, будучи брошены в усыпленное неспешным разговором общество, вызывают ответные волны внимания. Шесть человек мирно коротали вечер в беседе, и лишь один молча созерцал собравшихся. Но когда речь зашла о нравственных законах, и у него возникло желание войти в разговор. Тогда молодой человек задал свой вопрос:
– В писании сказано: «Единожды солгав, кто ж тебе поверит». Не означает ли это, что у оступившегося нет пути назад?
Вопрос вызвал оживление. Шесть голов повернулись в сторону спросившего, на него обратились шесть пар глаз.
– Да какая может быть вера лжецу! – воскликнула одна из дам.
– Но если он раскается, – возразила другая.
Один из мужчин лишь молча покачал головой.
– Как мне кажется, – вступил в обсуждение другой, – мысль эту можно трактовать шире. Причиной отказа в доверии может быть не только ложь.
– Ты считаешь, – поддержал его первый, – что изгоем делает любое серьезное отступление от принятых в обществе норм?
– Именно так. Человек, бросивший вызов общепринятым законам, обществом отторгается. Иначе нельзя. Законы вырабатываются веками, они даруют людям и порядок, и чувство защищенности.
Его собеседник склонил голову в знак согласия.
– Послушайте, – робко вступила в разговор самая молодая из дам. – Каково бы ни было отступление, разве у отступившегося нет пути назад?
Вопрос она обращала к молодому мужчине, молча всматривающемуся в огнедышащее чрево камина. Он единственный пока не принял участие в обсуждении. Слова, обращенные к нему, заставили мужчину отвлечься от дум. Медленно проведя рукой по лицу, он распрямился. Дама тихо повторила свой вопрос.
Мужчина вскинул голову. Глаза его блеснули.
– Пути назад нет! – жестко отчеканил он.
Та история, вернее, истории, что я хочу рассказать, могут послужить прелюдией к описанному разговору. Жизненные пути сталкивают людей, разводят их, сводят снова, их судьбы переплетаются в сложный узел, потом все налаживается, а, может быть, разлаживается, и наступает хаос, но выход находится, и жизнь течет дальше, исполненная радости и грусти, плавная и бурная, такая, как и всегда.
Мне трудно определить момент, который можно было бы посчитать началом повествования. Считать точкой отсчета первое столкновение героев? Но как тогда понять, какими они пришли к этому столкновению? Начать рассказ с момента, когда герой вступает во взрослость? Но взрослую жизнь он начинает уже сформированной личностью, а в каких обстоятельствах происходило это формирование? Считать началом всего детство? Но влияние на жизнь человека нередко оказывают обстоятельства, сложившиеся еще до его появления на свет.
Трудно определить, где та первая веха, с которой все началось. Тем более, что начало для каждого из героев было свое.
Поэтому не буду отступать слишком назад, вылавливая точку отсчета. Просто начну. Начну, как придется.
Началом может послужить известная фраза нашего классика: «Театр полон, ложи блещут…» Действие открывает эпизод, произошедший в провинциальном театре. Вообразите себе помещение, лишь подражающее блеску театра столичного: занавес – простой, без прикрас, масляные лампы вместо хрусталя люстр, крашеные стены и несколько выцветший бархат заменяют позолоту и роскошные портьеры. Однако и здесь можно насладиться богатством красок. Ложи заполняют дамы в туалетах, отливающих всеми цветами радуги, рядом с ними кавалеры, фигуры их в обтягивающих фраках смотрятся стройно и строго, яркие мундиры офицеров блистают золотом эполет… Блестящая эпоха…
Публику, заполняющую расположенные полукругом ложи и партер, не смущает скромный вид их театрального здания. Они рады любому представлению, ведь собственной театральной труппы в их городе нет, и это зрелище им доводится видеть нечасто. Поэтому поистине: «Театр полон, ложи блещут…»
