Арсений
Сбитые костяшки пальцев тянут от запекшейся крови. Прилично так
ноет в грудине и тяжело открывать рот. Вцелом, все хорошо. Могло бы
быть и хуже. Главное - что мужик, тот второй водитель, жив.
В драку с гаишниками я, конечно, зря полез. Но адреналин, он…
такая фигня неконтролируемая!
Поднимаю глаза и осматриваю серый потолок КПЗ. Он немного
кружится, качая меня на «вертолетах». К крашеным зеленой краской
стенам вообще прислоняться противно, но по-другому на узкой лавке
не усидишь. Зверски хочется прилечь, но останавливает
смрадно-специфический запах. Он добавляет моему организму тошноты,
которую я пока успешно умудряюсь в себе давить. Наверное, до меня
здесь отдыхал какой-то обделавшийся бомж.
Бесит то, что отец сильно не спешит вытаскивать мою ценную
шкурку отсюда. Нагибает. Воспитывает. Раньше, надо было этим
заниматься! Когда мне было нужно, а сейчас мне…
По коридору раздаётся гулкий звук шагов.
Ну наконец то!
- Величко, на выход! - рявкает дежурный.
Накидываю на голову капюшон худи и встаю с лавки.
Подхожу к решетке и пробегаюсь взглядом по встречающей меня
процессии. Дежурный, начальник отдела и батя...
Злющий, взорваный, только что пар из ушей не валит. Капилляры в
глазах трещат от напряжения.
Удовлетворено ухмыляюсь. Ну хоть где-то тебе не насрать.
Решетка открывается.
- Мелкий говнюк, - агрессивно шипит он мне, притягивая к себе за
воротник, когда я прохожу мимо. - Допрыгался? Чего ты
добиваешься?
- А пусть тебя твоя, как там ее, Карина-Марина новенького родит.
Хорошенького, - ухмыляюсь.
- Ты... - идёт пятнами отец. - Ты! - встряхивает меня, но
заметив неловкие взгляды ментов просто разжимает пальцы и
отпускает. - Дома поговорим. Это уже просто ни в какие ворота.
Забираю личные вещи и выхожу на улицу.
Железная дверь хлопает за спиной. Я жадно вдыхаю ночной свежий
воздух.
Слева возле мусорки курят двое патрульных.
Отхожу от них подальше. Ближе к отцовской тачке. Опираюсь рукой
на фонарный столб. Виски разрывает болью - все-таки сотрясение.
Дверь за спиной снова хлопает.
А вот и мой благодетель.
Натягиваю на лицо улыбку поборзее и разворачиваюсь к нему
лицом.
- Я бы тебе сейчас врезал, - цедит он, играя желваками, - да на
тебе места живого нет. Ты знаешь, что втрой водитель в больнице, а
ремонт машины обойдётся почти в триста штук?
- Как в больнице? - холодею я. - Он же сам из тачки вышел. Матом
орал.
- А вот так! - рявкает отец. - И перестань скалиться, когда со
мной говоришь. Совсем уже страх потерял.
Делаю шутливый поклон.
- Как скажите…
- Клоун, - комментирует мое действие отец. - В цирковое нужно
было поступать. Обезьянами жонглировать.
- Мама говорила про тебя точно также, - горько говорю ему в
спину.
Он открывает дверь и замирает. Плечи едва заметно дергаются.
Разворачивается.
- Я любил твою мать, - говорит с надрывом. - Так что? Мне не
жить теперь? Раз ее нет?
- Быстро ты оправился, - говорю тихо. - Постель остыть не
успела. Даже я так быстро девок не меняю. А хочешь, я тебе скажу
правду? - тычу пальцем ему в воротник пиджака и, с трудом сдерживая
слёзы, поджимаю губы. - Эта б... - глотаю окончание, - женщина. Уже
была, когда была мама.
- Ты много не знаешь, сын, - качает головой отец.
- Ошибаешься, - шиплю ему в лицо. - Я знаю все.
- Поехали домой, - устало отвечает он. - У меня завтра в восемь
важное совещание.
- Ну конечно, - хмыкаю я. - Несопоставимые величины
ценности.
Обхожу тачку и падаю на заднее сиденье.
- Дурак ты... - слышу себе в спину.
Ухмыляясь, прикрываю глаза.
Да похрен мне, что ты там думаешь! У меня для тебя покрасочней
эпитеты имеются.
Алиса
