Ветер срывает с неба первые тяжёлые
капли.
– Значит, это всё? – звучит с
надрывом голос дрожащий.
Не поворачиваясь отвечаю:
– Ты же знала, что рано или поздно
это произойдёт.
– Да, знала, но я думала…
– Я предупреждал, Слава: не проси
невыполнимого.
– Я и не просила, – всхлипывает
она.
Я знаю, что сейчас она утрёт нос
рукавом, размажет слёзы по лицу, возьмёт себя в руки. Но девушка
лишь подходит ближе.
– Я люблю тебя, – тихо шепчет
она.
– Не выдумывай, – скрипнув зубами,
выдавливаю из себя.
– Я не просила невыполнимого. Знаю,
что ты никогда не полюбишь меня, но я люблю, Егор. Я. Люблю.
Тебя.
Всё во мне бунтует. Сопротивляется.
Оттого, что заставляю себя устоять на месте, оттого, что больше
всего хочется стиснуть в руках и никогда не отпускать.
– Это не любовь. Страсть, желание,
одиночество… Всё что угодно. Но не любовь.
– Да откуда тебе знать-то? – горько
усмехается она. – Ты же хоть что-то почувствовать боишься, всё
бежишь и бежишь… А от себя не уйдёшь. Тут как? Либо любишь, либо
нет. Третьего не дано. Я люблю. Ты не любишь.
Она уходит. Не оборачиваясь. Спина
прямая. Походка от бедра. Чертовски хочется догнать её. Особенно,
когда различаю, как рука взмывает вверх и небрежно касается лица.
Смахивает слёзы.
Но нет силы, способной сдвинуть меня
с места. Даже пустота, развернувшаяся внутри, от лукавого. Я знаю
это.
Невозможно любить причину всех своих
бед и горестей. Причину всех потерь. Просто невозможно. И я не
люблю её. Не люблю.
Заставляю себя отпрянуть от калитки
и скрыться в доме. Сметаю женские вещи в коробки, пока обессиленно
не опускаюсь на пол прямо посреди спальни.
Вот и всё. Я снова остался один.
Меня зовут Слава, – тихо шепчу я
мужчине.
Или только так думаю. Бородач
внимательно вглядывается в моё лицо и спрашивает снова:
– Как тебя зовут?
Его голос вызывает вибрацию во всём
теле, и боль вспыхивает пуще прежнего.
– Сла-ва, – двумя отрывистыми
выдохами произношу я, и реальность ускользает.
Окружающий мир теряет краски,
погружаясь во мрак. Усталость и боль окончательно побеждают, и
сознание предаёт меня, вверяя в полную власть огромному бородатому
незнакомцу.
Где-то на подкорках мозга мигает
красная лампочка: сейчас не время! Но сил сопротивляться
темноте больше нет.
И я надеюсь, что не совершаю свою
самую последнюю ошибку, оставаясь без сознания рядом с этим
мужчиной, который выглядит гораздо более устрашающе, чем недавние
мародёры.
***
Я никогда не знала своих родителей.
С самых моих первых воспоминаний в моей жизни был только дедушка.
Мы жили в умирающей деревеньке на севере, численность населения
которой из года в год всё ближе стремилась к нулю. Молодые жители
спешно покидали свои дома, устремляясь в более крупные сёла и
города. Очень быстро я осталась единственным ребёнком на шесть
жилых дворов опустевшей деревни.
Здесь не было ни школы, ни
поликлиники. Даже транспортного сообщения не было. Примерно раз в
три недели прилетал вертолёт с провизией, предметами жизненной
необходимости и фельдшером, который осматривал стариков.
Именно она, полная женщина с
недовольным лицом, поведала мне, восьмилетней девочке, что где-то
за пределами непроходимого леса, болот, рек и степи есть жизнь, так
отличающаяся от нашей. Там много детей, школа, магазины. И я дала
себе слово, что уговорю дедулю уехать из опостылевшей пустой
деревни.
– Ох, Славка, – недовольно протянул
дед, стоило мне только поднять эту тему. – Мала ты ещё, как
устроена жизнь, совсем не знаешь. Чтобы купить дом, нужны деньги. А
таких денег у нас нет.
– Но можно же продать этот дом, –
пролепетала я. – И купить там, в посёлке, ближе к городу.
