— Сожалею, но мы сделали всё
возможное, — не знаю, о чём точно лепечет этот человек, но, судя по
его ничего не выражающей физиономии, говорит он о вещах
обыденных.
— Ясно! Как она? — крепкой хваткой
цепляюсь за его стерильный халат.
Моими чувствами главенствует
тревога, не смогу найти себе места, пока не увижу её ясный взгляд.
Только тогда я смогу успокоиться. Только тогда я приду в себя.
— Где она? Я могу увидеться с ней?
Отведите меня к ней. Сейчас же!
— Ваша жена не выжила, — слова
выходят острыми, они ядовитой стрелой пронзают насквозь мою и без
того израненную душу. — Примите мои соболезнования.
Разум заволокло густым туманом.
Ощущение беспомощности и собственной никчёмности обостряются так,
что и думать больше ни о чём не могу.
Потерян, раздавлен, я убит. Как же
так?
Не уверен, что правильно понимаю
смысл, а если и понимаю, то отчаянно желаю, чтобы это был сон.
Дурной сон. Абсолютно ничего незначащий.
— Но я же могу с ней поговорить? — с
обезумевшим взглядом я сильнее сжимаю его локоть. Врач корчится от
боли, пытается одёрнуть мою руку, но всё без толку. — Скажите, что
с ней всё в порядке!?
Терпение моё на исходе. Я не
выдерживаю, хватаю бедного мужика за грудки и трясу в разные
стороны. На его лбу выступает испарина, зрачки бегают туда-сюда, но
во взгляде его нет ни единого намёка на гнев. Он не желает дать мне
сдачи, а надо бы. Вмазал бы мне кулаком по роже. Может, тогда бы я
пришёл в чувство.
— Максим Яковлевич, ваша жена
скончалась! Мы не смогли её спасти! — его слова эхом отзываются в
моей голове.
Я вдруг замираю. Смотрю на врача и
не позволяю себе даже моргнуть. Усердно пытаюсь прочесть его эмоции
на лице и наконец замечаю в них раскаяние, на которое не хотел
обращать внимания. Оно где-то глубоко внутри, но теперь я вижу его
так же ясно и как самого мужчину перед собой.
Отшатнувшись от него, я пячусь, пока
не вжимаюсь спиной в стену.
— Умерла? Моя жена... умерла? —
беззвучно бурчу, ногами врастая в пол. — Как же так? Этого ведь не
может быть.
Что это? Что это такое?
Это слёзы наворачиваются на глаза.
Они собираются в уголках, и словно кислота разъедают роговицу. Во
мне внезапно умирает всё живое. Всё безвозвратно погибает, оставляя
в сердце один только пепел. Прах моих несбывшихся надежд.
— Соболезную, — повторяет.
— А ребёнок? Ребёнок выжил?
Подойдя ко мне, мужик кивает и
хлопает меня по плечу. Приободряет, так сказать. Но не нужно мне
это. Верните жену!
В отчаянии я скатываюсь по стене и
приземляюсь на пол, зарывшись лицом в своих ладонях. Хочу укрыться
от реальности. Желаю провалиться в ад и никогда не найти дороги
обратно. Не хочу возвращаться в то место, где каждый предмет,
каждый угол, каждый аромат будет напоминать мне о ней.
— Да, малышку, к счастью, удалось
спасти. Сейчас она находится в реанимации. Совсем скоро вы сможете
с ней повидаться.
К счастью...
Что он несет?
Она отняла у меня самое дорогое, что
было в моей жизни. Безжалостно украла у меня Вселенную! Варварски
разорвала сердце на куски и беспощадно размазали их по полу
больницы.
И как после этого я смогу спокойно
смотреть на неё? Смотреть ей в глаза и не испытывать при этом
ненависть, выжигающую внутренности дотла. Из-за неё моя жена
умерла. Именно из-за неё я потерял любовь всей своей жизни.
Я отговаривал Марину, настаивал на
суррогатном материнстве, зная о её проблемах со здоровьем и слабом
иммунитете, но нет. Эту упрямую женщину невозможно было
переубедить. Она уверяла меня, что всё пройдёт гладко.
И что в итоге?
А итог таков — я всей душой
возненавидел этого ребёнка. Ненавидел его ещё до рождения. Ещё
тогда, когда мой лучик света был так счастлив при жизни.
А теперь?
Боюсь, сейчас ничего не изменилось.
Я всё так же ненавижу, но, если раньше во мне была хоть капля
надежды на счастливый итог, то теперь только ненависть глубоко
оседает во мне. Только неприязнь доминирует над всеми чувствами,
стоит только подумать об этом ребёнке.
