– Скажи-ка мне, Пенни…
Пенни знала, что вопрос Мэдисон Чендлер, каким бы он ни был, ей не понравится. Мэдисон придвинулась ближе, на губах улыбка, глазки-бусинки сощурены. Пенни затаила дыхание.
– Почему твоя мать такая шлюха?
Высокая девочка выразительно указала взглядом на маму Пенни, которая болтала с отцом Мэдисон в нескольких футах от них.
У Пенни в ушах застучала кровь.
Возможные реакции на то, что Мэдисон Чендлер назвала твою мать шлюхой:
1. Врезать ей по лицу.
2. Врезать ее мерзкому гориллоподобному извращенцу папаше.
3. Не делать ничего. Выплакать свою ярость позже, слушая группу The Smiths за закрытыми дверями своей спальни. Ты пацифистка с чувством собственного достоинства. Намасте.
4. Дать волю пирокинетическим способностям, дарованным тебе от рождения, и выжечь торговый центр с силой триллиона солнц.
Пенни вгляделась в голубые с зелеными крапинками глаза ее противницы. Почему это должно было случиться именно сейчас? И именно в магазине Apple? Он был островком безопасности, тихой гаванью. Пенни почти оставила этот душный город за спиной. Уже совсем скоро…
– Я задала тебе вопрос. – Мэдисон цыкнула зубом. Она носила прозрачные скобки, которые никого не обманывали.
Дать ей по лицу имело бы такой целительный эффект.
– Эй! Есть кто дома?
Такой целительный. Но, господи, кому Пенни врала? Она выбрала третий вариант, как всегда. На данном этапе игры не имело смысла геройствовать, особенно при росте сто шестьдесят сантиметров, с «миленьким» правым хуком и заторможенной реакцией. Неважно, через четыре дня Пенни уедет в колледж, и мнения этих знаменитостей супермелкого местного масштаба потеряют значение.
Стоило Мэдисон отодвинуться, чтобы просверлить ее взглядом с другого, предположительно более грозного угла, как возле Пенни материализовался приставленный к ней джинн Apple. Спасена богом из яблока. Пенни вцепилась в гладкую коробку с отблеском надежд; в руках она ощущалась дорогой и тяжелой.
Пенни бросила взгляд на витрину с ноутбуками, около которой папочка Мэдди, как он представился (брр), с ухмылкой нависал над матерью Пенни, Селестой. Пенни вздохнула. Она вела осадную кампанию за покупку нового телефона с самого Рождества, а теперь все шло не по плану. Пенни надеялась на бо́льшую помпезность или хотя бы на помощь в выборе чехла.
– Ну правда, почему твоя мать одета как гейша-проститутка?
Пусть Мэдисон Чендлер получила сумочку от «Шанель» (не новую) в четырнадцать и «джип ранглер» в шестнадцать, но Пенни встречались сэндвичи умнее этой девицы. Во-первых, гейши не были проститутками. Думать так – типичная ошибка нелюбознательных невежд. Некоторые гейши очаровывали клиентов танцами и искусной беседой, как в романе «Мемуары гейши», который Пенни обожала, пока не узнала, что его написал какой-то белый мужик. Во-вторых, как мог бы сказать любой человек даже с элементарной способностью наблюдать, кимоно прекрасно скрывало женскую фигуру. В этом оно походило на паранджу, только что не прятало лицо и волосы.
И все равно Пенни хотелось бы, уже в который раз, чтобы ее мать перестала носить короткие топы, особенно с леггинсами. На самой Пенни было, конечно же, ее обычное бесформенное черное одеяние, идеальное, чтобы оставаться никем не замеченной в любое время дня и ночи.
– Мы кореянки, – прошептала Пенни.
У Мэдисон дернулась губа от недоумения, как будто ей сообщили, что Африка – это не страна.
– А гейши – японки.
«Если ты расистка, может, стоит постараться быть менее невежественной. Хотя, возможно, это будет противоречием…»
