Я проснулся в шесть часов утра. Весна. Только начало всё разогреваться, земля недавно отошла от зимы. Небо начавшегося дня было затянуто серыми тучами, сквозь которые едва пробивалось солнце. Вместо него было видно большое белое пятно, которое спряталось за бесцветным полотном. На землю падал его бледный свет, словно сквозь дымчатое стекло. Сегодня обещали дождь, но я не верил синоптикам. Они всегда ошибаются. Но взять зонт надо – на всякий случай. Вдруг пригодится.
Расскажу немного о себе. Меня зовут Джеймс Стивенсон. Мне тридцать пять лет. Я родился в Англии, живу в Лондоне. С детства увлекаюсь литературой и журналистикой. Люблю читать Толстого, Кафку, Камю. Даже пытался писать рассказы, в котором главный герой страдает от душевных мук. Получалось. Их публиковали в школьной газете. Директор лично подходил и жал руку. Однако, я пошёл совсем другим путём. Вместо книг и статей я работаю в одной конторке, которая занимается всякими экономическими бумажками. Раньше работал в книжном издательстве, но вспоминать об этом не буду, очень больно. Может быть, объяснюсь позже.
Встав с кровати, я направился в ванную. Нажав на клавишу выключателя, тусклый свет лампочки выхватил из темноты моё лицо: отекшее, с щетиной, с синяками под глазами. Мне тридцать пять лет, а уже имею такой внешний вид. Какой ужас! Уход Эллис сделал меня молодым стариком. Ну, конечно-же, надо объяснится, чтобы не задавалось лишних вопросов. Но обо всём позже. А сейчас – умывание. Холодная вода на мгновение развеяла сонливость и чуть-чуть улучшило внешний вид. Вроде бы. Зубы чистить не стал – не успел. После умывания пошёл на кухню.
Открыв холодильник, желто-оранжевый свет лампочки осветил полки. Сосиски, яйца, масло. Не много, но и не мало. На неделю хватало. Взял масло. Много есть не стал. В семь надо быть на работе, иначе Фернандес не простит. Он не терпит опозданий. Чайник закипел. Я заварил себе кофе и сделал бутерброды с маслом и сахаром – минимальный завтрак. Раньше Эллис готовила яичницу с сосисками, которые я очень любил. Теперь её нет. Три дня прошло. Я ещё не привык к тишине. На часах было шесть пятнадцать. Автобус уже подъезжал к остановке. Ринувшись в комнату, не доев и бутерброда, я одел синюю рубашку и серые брюки. Это была рабочая одежда. Накинув куртку и взяв сумку с документами, я вышел из квартиры, закрыв её на ключ. Бутерброды так и остались лежать на тарелке.
Автобус подъехал вовремя. Огромная толпа людей разного сорта пыталась протиснуться в дверной проём. Среди них был я. Пройдя сквозь толстую старуху и борзых школьников, и сев на случайное свободное место, водитель тут же нажал на газ, будто ждав, пока я сяду, и автобус тронулся с места. Город проплывал за окном: мясная лавка Роби располагалась на соседней улице с страховой тёти Сьюзан, а проехав несколько метров и повернув направо стояла черная вывеска с белыми буквами похоронного бюро мистера Смита. Оно организовало похороны Эллис.
Наконец, автобус прибыл к остановке, позади которой возвышалось вверх серое здание с темными окнами, сквозь которые были видны бледные свечения напольных ламп. Выбравшись из автобуса, я направился к входу в здание. Показав помятый пропуск толстому охраннику Джону, мне предстоял лифт. Он как всегда был душен и полон людьми. Главная цель – достичь восьмого этажа. Я вошёл в него. Толстяк Джордж изливался потом, стоя рядом с молодой бухгалтершей Джессикой Стрендж и стажером Майклом Дрю. Они все вместе теснились, из-за чего Джорджу было жарко. Войдя в лифт, за мной последовала толпа рабочих, которым тоже надо на восьмой этаж. Спустя несколько минут лифт достиг его.
И вот, я уже в офисе. Около моего рабочего места располагался стол, за котором сидел невысокий мужчина лет двадцати пяти в белой кофте с красным швом и очках. Это был Эдди Леймон, мой приятель. Увидев меня, он встал и подошёл ко мне, протянув руку. Я ответил взаимностью. Я сел за своё рабочее место. Около принтера красовался портрет Эллис. Милая, красивая улыбка находилась на гладком, ухоженном лице, которое смотрело на меня. Я засмотрелся на него. Было грустно, но терпимо. Выдержу. Эдди попытался взять портрет и убрать его. Я не позволил.
