Не женщины любви нас учат…
(А.С.Пушкин. «Евгений Онегин»)
Лучшее время года – весна, лучшее время весны – утро.
Майским утром, как договорились после сдачи последнего экзамена последней институтской сессии, я с подружками гуляла в парке. Нагулявшись, забрели в кафе перекусить и поболтать о будущем. День был тёплым, деревья уже оделись маленькими блестящими ярко-зелёными листочками, не покрытые пока пастелью пыли. За столиками на открытой веранде не было столпотворения, хотя суббота. За соседним столиком сидели два импозантных мужика, которые тихо разговаривали и не спеша прикладывались к малюсеньким походным стопочкам – надо полагать, с коньяком – прихлёбывали горячий кофе и пощипывали ложечкой с блюдца от секторной части кусочки замечательного торта «Чародейка». Они оказались сладкоежками, как и мы. Случайно обратила внимание на грустного мужчину с седеющими усами и бородкой – кажется Александр. Меня охватило странное чувство, будто мы были знакомы … в прошлой жизни. Лёгкий ветерок в мою сторону доносил их беседу, нечаянно стала прислушиваться, не прерывая однако разговора с подружками.
* * *
Весной мы с товарищем сидели на открытой веранде кафе. Вдыхали цветочный запах мягкого армянского HAYASY, прихлёбывали кофе и приходовали секторные части замечательного торта «Чародейка», как и девушки за соседним столиком, которые иногда посматривали на нас, чем-то их заинтересовавших. К слову по поводу «Чародейки», на мой вкус она уступает «Мытищинскому», который довелось мне с удовольствием попробовать на каком-то празднике в бытность моей работы в Тамбовском филиале «Гипроорхима». Товарищ – мой одноклассник – Саша, Александр (в школе его называли «мартовский кот» – не потому, что можно подумать, хотя было нечаянное основание – его угораздило на беду свою родиться 8 Марта, впрочем, вина такого несчастья ложится на его родителей), а меня – Пётр. Сашка радовался весеннему городу и очарованию девушек в лёгкой, светлой, весенней одежде.
– В глубокой нашей юности – грустно пошутил он – весной наш город был лучше и проще. Не потому только, что мы были молодыми.
– А мне почему-то вспомнилось лето в Варданэ, куда мы ехали, когда учились в знаменитом техникуме: мальчишки и девчонки во главе с руководителем практики, его женой и маленькой дочкой, сначала поездом до Севастополя, а потом морем на теплоходе «Сванетия». Ты помнишь эту черноморскую почти деревенскую прелесть и смесь горячего солнца и морской свежести, синего неба днём и чёрного с яркими звёздами – по ночам и бесконечный стрёкот цикад? Нечастое по причине скромных финансовых возможностей светлое пиво «Будвар» и ещё реже – тёмное «Сенатор» из-за его дороговизны для нас – в кафе, где всегда крутилась эта пластинка: «Никто тебя не любит так, как я, никто не приголубит так, как я, любимая, хорошая моя…»? А утренние набеги наши на столовую и магазин – в километре от нашего лагеря – проглотить сметану и яичницу, запастись портвейном и колбасой с хлебом, чтобы прикончить всё это на берегу после купания в море? Прогулки с подружками ночью к морю, откуда нас прогоняли пограничники?
Александр, раскуривая трубку, задумчиво сказал:
– Помню, помню… А здесь – случайное любовное приключение, единственное в некотором роде. Ведь у каждого может быть какое-то единственное пленительное, как первый «образ любви» или тяжёлое воспоминание, у меня это случилось практически одновременно. В одиннадцатом классе, который мы с тобой заканчивали, и в институте, в котором я потом учился, было, наверное, самое замечательное и тяжёлое, как оказалось, но может быть, невольное событие. Это случилось давно, и я могу теперь рассказать.
