Недалёкое будущее
Тёмное тесное помещение – коробка, – и я в нём, бьюсь кулаками о стены, дура наивная. Будто мои кулаки способны проломить толщу этой бетонной конструкции.
Под ногтями кровь запёкшаяся, костяшки пальцев содраны практически до голой кости, тело – сплошной синяк. В прямом смысле – синяк; осматриваю тощие обнажённые ноги, впалый живот, предплечья… живого места на мне нет. Как и нет места чему-либо живому внутри меня, словно… словно я умерла. Не чувствую, что существую. Будто призраком стала, а эта стальная клетка – моим новым домом.
Слабость в ногах нарастает с каждой секундой, колени подгибаются, и я падаю… падаю… падаю… Лечу в пропасть, проваливаюсь. Будто в чёрную пасть огромного зверя, вот-вот и зубы клацнут, а я навсегда останусь внутри собственного кошмара. Погибну здесь, исчезну, существовать перестану.
Больно. Страшно. И в то же время облегчение приносит, странное такое…
Хлопок. Лицо будто огнём обожгло.
– Проснись!
Хлопок.
– Проснись же!
Веки будто налитые свинцом, с трудом приоткрыть получается, как и взгляд сфокусировать едва удаётся: чьё-то лицо, как на волнах из стороны в сторону раскачивается, плавно так, гипнотизирует. И тошнота к горлу подкатывает, так резко, что с трудом удаётся подавить порыв; хочется схватиться за горло, которое жутко саднит, и сдавить, что есть силы.
– Прости. Не могла тебя разбудить, – молвит тот же девичий голос, и мой туманный взгляд, наконец, фокусируется, обнаруживая большие карие глаза чересчур близко расположенные к переносице, которые смотрят с беспокойством. Кажется, даже с искренним.
И будто звон в голове раздаётся. Так внезапно, что хочется громко завыть! Кусаю нижнюю губу, сдавливаю виски ладонями и зажмуриваюсь до белых пятен перед глазами.
– Последствие «сонного газа», – доносится до сознания женский голос. – Скоро пройдёт. Меня Марша зовут. А мы тут… – И замолкает резко: то ли потому что видит, что мне сейчас не до неё, то ли переключила внимание на что-то более важное.
– Какого хрена вообще? – Всё же внимание переключила. – Что за фигня?! – орёт кто-то басом нездоровым.
– Расслабься, Чед, – женский смешок кажется легкомысленным, и я всё же беру контроль над адской головной болью и украдкой осматриваюсь.
Сижу на грязном полу большого помещения, напоминающего… стоп. Да это и есть спортивный зал! По первому впечатлению – школьный. Разметка на полу, поваленные на бок футбольные ворота – с одной стороны, с другой – завал из старых матов, покрытых слоем пыли. Побелка на высоком потолке давно пожелтела и покрылась «волдырями», которые вот-вот «лопнут», а кое-где уже успела на пол обрушиться. Стены сплошь изрисованы граффити, большинство из которых напоминают неприличные жесты, остальные пестрят фразами с выражениями, от которых язык запросто может отсохнуть. Из освещения – несколько длинных люминесцентных ламп в защитных футлярах и парочка «голых» лампочек свисающих с потолка на голых проводах. Высокие окна расположены лишь вдоль одной из стен. Точнее – то, что некогда было окнами, пока стёкла не заменили стальные пластины укреплённые решётками.
«Насколько прочные решётки?» – первый вопрос.
«Как крепко держатся пластины?» – вопрос номер два. Если бы пластины обеспечивали стопроцентную защиту от возможного побега, в решётке не было бы нужды.
«Что вообще происходит?» – главный вопрос.
Перевожу взгляд на группу людей собравшихся у лишённых сетки футбольных ворот и насчитываю троих. Ещё трое у белой, очевидно запертой, двери. Один парень у внушительного вида чёрной двери с мощным вентилем вместо ручки и красной надписью «Exit». Ещё двое парней заняли дальний угол и негромко переговариваются, будто не впервые видят друг друга, а недалеко от них на полу развалился ещё один представитель сильного пола и будто в некой прострации находится.
