Родился Сергей Иванович Юров 1 октября 1963 года в хуторе Савдя Заветинского района Ростовской области. По профессии – журналист (окончил РГУ, ныне ЮФУ). Без малого три десятилетия отработал в периодической печати Дона (преимущественно в областной газете «Молот»). Лауреат журналистской премии «Золотое перо». Писать и публиковаться начал в школьные годы. Обращение к духовным знаниям коренным образом изменило мировоззрение С. И. Юрова и нашло отражение в его романе «Если завтра тебя не будет».
1
Когда запальчивых эмоций вздымающаяся волна, накатывающаяся стремительно, как грозовой фронт, вот-вот захлестнёт и накроет тебя с головою, когда необдуманные, врывающиеся в сознание вгорячах, самопроизвольно слова, резкие, нервные, обидные (пусть и кажущиеся тебе в этот момент справедливыми) уже готовы вихрем сорваться с губ, выплеснуться вулканической, камнепадной лавой, обжигая, больно задевая и душевно раня самого близкого тебе человека, твою «половинку», твою жену (ибо кто у тебя есть ближе той, с кем ты, а она с тобою, по жизни, пожизненно бок о бок?), – в этот последний момент, пока ещё не грянул раскатисто гром и не заискрили, не засверкали, не заметались молнии «семейного армагеддона» – ударь по тормозам, остановись, сделай глубокий вдох и выдох и подумай…
Просто представь, вообрази на миг, что завтра может не наступить.
Не быть.
Тебя может не быть.
Потому что накануне ты…умер.
И вот представь: когда, не ударив по тормозам, ты с женою, всем сердцем любимою, так-таки поссорился, а также и сама нелепая ссора та, – было, как потом окажется, последнее, что сделал и видел ты в своей жизни земной, оборвавшейся вдруг, безвременно, нежданно-негаданно (смерть, что поделать, не присылает предупредительных «эмчеэсок»!).
И ещё какое-то время после ссоры спустя, уже самое, самое последнее, что мельком увидел ты – заплаканное, посеревшее и как бы осунувшееся и постаревшее разом на несколько лет лицо жены, «половинки» горячо любимой твоей, которую ты обидел. Не хотел – видит Бог! – не хотел обижать, но (ссора!) обидел. И перед которой потом, погодя немного, собирался пойти извиниться: несмотря на огромную между вами любовь – а вы дня не могли прожить друг без друга! – ссориться вам случалось, увы, не первый раз, как и, мирясь, приносить извинения тоже…
И ты бы, конечно, пошёл, но… Смерть, словно бы решив сыграть наперегонки, пришла к тебе, за тобою раньше…
После ссоры – час прошёл, может, полтора, – всё это время заплаканное, посеревшее и как бы осунувшееся и постаревшее разом на несколько лет лицо жены стояло неотступно пред мысленным твоим взором, травя и надсаживая душу и причиняя непроходящую, щемящую сердечную боль, – ты, выбравшись из-за письменного стола (работа совсем не клеилась!), вдруг почувствовал острую боль, резь в груди, точно кто ножом полоснул по сердцу и… разрезал, рассёк, разделил его пополам, на две части, на две половинки; и что-то горячее, как кипяток, плеснулось и разлилось по груди, и между лопаток зазмеилась будто изжога, жгуче; и в глазах потемнело, и нестерпимо захотелось то ли присесть, то ли прилечь: вдруг туманность, ватность какая-то образовалась в голове, и ватными сделались ноги. И ты тут же, в комнате (что служила тебе и кабинетом, и спальней, когда случалось засиживаться до глубокой ночи) присел на диванчик, облокотился, склоняясь, приваливаясь на плавную, мягкую боковины дугу … Неудобною поза была, но уж не было сил поменять её, пошевелиться – и то не хотелось, вот совсем, ну, совсем не хотелось…
В такой позе и задремал, а то ли в междумирье какое-то обморочное, сумеречное, провалился…
В такой позе, полусклонившись, и умер…
…Странное, надо признать, ощущение. Очень странное!
