– Я сказал, ты выйдешь за Антона, и
точка! Иначе я лишу тебя всех средств, заблокирую карты и сделаю
так, что петь тебе будет негде! – вызверился на меня, с позволения
сказать, «родитель». Ибо моей жизнью он интересовался куда реже,
чем курсом доллара.
И сейчас я сидела дома, в кабинете
напротив отца и никак не могла прийти в себя. Продал. Он меня, как
корову, продал! Нет, я, конечно, знала, что дела идут не очень, но
не так же, чтобы продать родную дочь этому… Боже, да он же ногтя
моего не стоит! Напыщенный, зажравшийся папенькин сыночек,
считающий себя лучше всех. И отец уже объявил о нашей помолвке…
заранее, ведь знал, что я буду против, и все равно сделал.
Ненавижу!
– Хорошо, папочка! – сказала я
максимально миролюбивым тоном. – И когда у нас официальная
помолвка?
– Вечером. И не вздумай
взбрыкнуть!
– Я могу идти?
Отец все время хмурился, на лбу даже
испарина вон выступила. Была бы мама жива, она бы его остановила… А
так… Мне всего двадцать, еще два года учебы. Хрена с два мне
выбранный муженек позволит петь… Консерваторию, конечно, закончу,
но не более…
Что ж, Антоша… Сам виноват! Я тебе
устрою Кузькину мать.
– Можешь идти. И наряд приличный
купи, а то это… только для шлюхи годится!
Я громко хлопнула дверью, вылетев из
кабинета как ужаленная. Лучше придержать сейчас язык за зубами, а
то и в самом деле запрет дома, шиш сбегу! А мне нельзя. У нас
завтра прослушивание. Если всё выгорит – уеду к чертям куда
подальше, а нет – придется смириться со своей участью покорной жены
миллиардера Смирнова. Если он, конечно, сам не сбежит раньше.
Если…. "Если" - это хорошее слово, как говорила Паника в моем
любимом мультике про Геркулеса.
Платье я все-таки купила. Да,
длинное, в пол… Только вот в декольте до пупка отказать себе не
смогла. Да к черту! Я буду одеваться так, как нравится мне. И пусть
кто-то только попробует мне помешать.
Итак, нужно блистать! Это же мой
вечер? Мой. Значит, взорвем его!
Черное платье, как уже и сказала, с
глубо-о-о-ким декольте и разрезом до самого… кхм… до бедра, в
общем. Черные чулки, прикрепленные к поясу кружевными подвязками.
Мамин любимый медальон: сердце с ее фото, которое дракон держит в
лапках, и длинные серьги-цепочки. Завила локоны на своих черных как
смоль длинных волосах, до пояса, если что. И завершающий штрих –
макияж! Ух, вот тут я оторвалась: широкие черные стрелки,
добавившие во взгляд кошачьей хитрости, тушь, так чтобы казалось,
что, хлопая ресницами, взлететь можно (благо природа наградила так,
что ни клеить, ни наращивать не требовалось), яркая алая помада,
сделавшая мои тонкие губы визуально шире и привлекательнее...
– Ненавижу тебя, папочка! – сказала
я зеркалу и пошла вниз.
Гости уже собрались, но вот женишка
я не увидела. Зря вспомнила, как раз вошел… Деловой костюм и кеды –
красавчик, блин! Ну что за невезение? Почему из всех непутевых
идиотов мне должен достаться именно этот?
Это чудовище подошло ко мне,
оскалилось… Фу! Меня сейчас вырвет.
– Лора, здравствуй.
– Пошел к черту! – буркнула я,
улыбаясь гостям и изображая предельное счастье.
– Будешь артачиться, я всё отцу
расскажу, а он с твоим договоры разорвет. И полетит бизнес твоего
папаши туда, куда ты меня послала, – ответил Антон.
– Откажись от свадьбы,– прошипела я,
вложив всю злобу в этот шепот.
– Нет, я еще покатаюсь на тебе,
шлюшка! – рассмеялся он. Правда, ненадолго, ибо тут же получил
пощечину. Отцу я могу еще такое позволить, но не этому козлу уж
точно!
Я демонстративно развернулась и
пошла в свою комнату. Быстро переоделась, перекинула рюкзак через
плечо, вылезла в окно и рванула через парк от греха подальше.
Вернусь завтра к прослушиванию, папочка остынет и, быть может,
передумает…
