Ближе к полуночи разговаривала по телефону с Дзюнъити, моим японским другом, чей перевод закончила перечитывать. Наш разговор напоминает краткую рабочую встречу. Он спрашивает, не соглашусь ли я привезти ему из Франции платок фирмы Hermès для его подружки, когда в начале апреля приеду в Японию. У нас этой модели не купить, я тебе верну деньги, объясняет он. Конечно же, я соглашаюсь. Прошу его выслать фото платка и название модели.
Часов в восемь утра включаю компьютер. Письмо с фотографией платка под названием «Пегас» пришло. Как обычно, просматриваю японский Facebook[1]. Пользователи обсуждают крупный сейсмический толчок: «Вот те на, сегодня, оказывается, тряхнуло!», «Все мои книжные шкафы опрокинуты, потребуется немало времени, чтобы навести порядок». Видно, тряхнуло знатно, как бывает два или три раза в году, но ничего особенно тревожного. И всё же не мешает позвонить родителям, узнать, как они там. Уверена, они успокоят меня и даже станут шутить по поводу происшедшего.
Не отвечают. Наверняка куда-то вышли. Звоню им на сотовые телефоны. Никто не отвечает. Меня это немного раздражает: у моей матери неприятная привычка – она забывает включать голосовую почту и не всегда отвечает. А отец, должно быть, еще на работе.
Опять звоню на мобильный матери. Просто немыслимо быть такой невнимательной; я ей без конца твержу: если ты забудешь включить автоответчик, я не смогу оставить тебе сообщение в случае чего.
Мне всё еще невдомек, что этот день – как раз тот самый «в случае чего». Безуспешно названиваю и матери, и отцу в течение получаса. Брат тоже не берет трубку. Начинаю беспокоиться. Записываю им общее голосовое сообщение. И наконец до меня доходит, что ответа нет не потому, что мать посеяла свой сотовый, а потому, что линия перегружена.
Звонок. Беру трубку. Один из моих французских друзей. «Смотрю телевизор, – сообщает он мне, – у вас там впечатляющее цунами…» Тут я взрываюсь. Это сильнее меня, я вдруг резко обрываю его: «Впечатляющее или нет, мне плевать! Для нас это не картинка, это реальность, свалившаяся на голову!» Однако в ту минуту, когда я разражаюсь этой тирадой, сама находясь далеко от места катастрофы, для меня тоже это не что иное, как картинка. У меня выработалась привычка к таким картинкам. Но в эту секунду я еще не осознаю серьезность происходящего.
Вероятно, меня вывела из себя невозможность связаться с близкими. Может, я также слегка преувеличила опасность, потому что говорила с иностранцем. Вряд ли у него есть опыт прохождения подобных бедствий. Искушение одержать верх в данном вопросе тоже сыграло свою роль. Однако чем тут гордиться? Информация, которой я владела на тот момент, напоминала о прошлых стихийных бедствиях. Судя по всему, на этот раз дело серьезное, но и такое случалось, и не раз.
Спустя три часа я наконец дозваниваюсь до мамы.
У нее всё хорошо, но об отце ей ничего не известно.
Звонок от оператора мобильной связи, который предлагает мне «выгодный тариф». Вообще я довольно терпимо отношусь к таким звонкам, представляя себе, что за работенка у тех, кто обзванивает клиентов. Но на этот раз мне ни до чего и ни до кого, я так и говорю женщине на другом конце провода. «Хорошо, принято к сведению», – отвечает она.
