Жухлая трава закачалась, и показались два бурых уха. Одно надкусанное и сломанное на кончике, второе – местами плешивое, покрытое коричневыми корками. Маленький нос зашевелился, пробуя воздух на вкус, и мордочка высунулась из укрытия. Черные глаза осмотрели все вокруг, не замечая затаившегося человека, и худощавая тушка вышла на свет. Перебитая задняя лапа, когда-то сломанная, неправильно срослась. Гирлянда из насекомых, впившихся в облысевшую грудь, кровавые струпья, усеянные, как кратеры на правом боку, вызывали один вопрос: как это животное выжило?
Палец на курке дернулся, и Велеслав отвел ружье. Есть зараженную добычу опасно, но он не ел со вчерашнего вечера. Тот бульон, сваренный на старых птичьих костях и приправленный луком с морковью, сложно назвать сытным. Конечно, сейчас охотник с удовольствием съел бы пару порций, даже не отказался бы от куска черствого хлеба. На самом деле он никогда не отворачивался от еды, кроме ситуаций, когда это действительно становилось опасно для жизни.
Живот сводило от голода. Внутренности плясали танец, выкачивая все силы из мускулистых рук. Как там говорил напарник? Человек не умирает от голода, он в буквальном смысле ест себя, начиная с конечностей, а потом добирается до сердца. Это и становится последней точкой. Велеслав на себе проверять эту теорию, которую считал бредовой, не собирался. А вот напарнику не повезло: голод оказался сильнее. Может и не голод, сейчас уже не разберешь. Совесть охотника иногда грызла, даже больно жалила. Выживает сильнейший. Да и на том заброшенном заводе завелись крысы-переростки, группами атакующие свою добычу. Пришлось оставить тело товарища в обмен на путь к отступлению. В любом случае был риск погибнуть, возможно, даже им обоим.
Указательный палец снова обхватил курок. Решив, что сначала подстрелит зайца, а потом будет думать: есть тушку или нет, Велеслав прицелился. В этот миг, спикировав сверху, скрюченные когти впились в бурую шкуру и подняли сопротивляющееся тело в воздух. Полинявшая птица, похожая цветом на зажаренную курицу, щелкнув черным клювом, несла зайца в гнездо, пока тот кричал, перебирая лапами. Велеслав провожал их ошарашенным взглядом: всегда, когда охотишься, помни – ты тоже можешь стать чьей-то добычей.
Высокая трава, доходившая до пояса, окрашивала руки в зеленый цвет, посыпая сверху желтоватой пыльцой от редко посаженных цветов. Одежда была испорчена давно. Измазанная во все возможные краски, она стиралась только при возможности и так, чтобы избавиться от запаха немытого тела. Запасная (штаны, футболка и толстовка на молнии), скрученная в валики, хранилась в рюкзаке. Пересменка происходила только тогда, когда один из комплектов высыхал под солнце, от костра и, если повезет, на бельевой веревке на захудалом балконе какой-нибудь комнаты, стены которой впитали в себя вонь тысячи клиентов, парфюм падших женщин или испражнения больных и детей. Без разницы, кто жил в этом чулане, покрытом плесенью. Это на одну ночь, возможно на пару, пока снова не станет безопасно ночевать на улице. Или пока не закончатся деньги. Важно просто не снимать одежду, чтобы кожа не касалась старого матраса, бережно застеленного полинявшей простыней. Если в таких ночлежках хозяйкой была женщина, то можно верить, что постельное белье хотя бы раз в месяц обновляли. Не всегда, конечно, срабатывало это правило, но все же в большинстве своем дамы этого мира больше пытались создать уют, чем мужчины, которых больше заботили прибыль, связи и возможность прожить очередной день без неприятностей.
Заросшая тропинка привела к пещере. Судя по вывеске, пожелтевшей под палящим солнцем, в этом месте из-за обвала погибли люди. И кто-то настоятельно рекомендовал не посещать это опасное место.
