Красота спасет мир. Когда-то эта фраза была актуальна в двадцать первом веке. Скорее ее лживое подобие, под маской которого скрывалось «красота – источник дохода». И только в двадцать втором веке обнажилась истинная натура. Никто не был против, наоборот, все с облегчением вздохнули, словно скинули с шеи увесистый камень и продолжили жить дальше.
Постепенно, а не в определенный момент, человечество внедряло и нашептывало представителям прекрасного пола о том, что белладонна придаст взгляду блеск, тугой корсет затруднит дыхание, но талию сделает такую тонкую, что злые завистницы будут до следующего вечера обсуждать. Мокрое муслиновое платье, подчеркивающее изгибы тела, выбеленная кожа… Все постепенно менялось, одежда переставала быть модной уже в следующем сезоне. Да и она становилась некачественной, одноразовой, что лишний раз подбивало маленькие квартирки превращать в склад ненужных вещей. Кислоты, ретинолы, массаж, микротоки, пластика, удаление нежелательных волос – множество разнокалиберных процедур, которые делали женщину на пять минут моложе и красивее ее предыдущей версии. Или превращали в даму, которая выглядит на свой возраст, только с видимыми косметологическими процедурами на лице и теле. Недолговечный результат нужно поддерживать. Это время, деньги, деньги, деньги….
Демонстрация достатка? Новомодная тенденция? Липкий страх превратиться в сморщенную старуху? Красиво стареть надо уметь, только смириться мало кто мог.
Первыми огромный шаг сделали «Титаниды». Не изменяя своей старой деятельности, они осуществили прорыв в косметологической ветке и вышли из пятилетнего застоя. «Титаниды» продемонстрировали, казалось бы, все то же самое, только результат был лучше. Глубокие морщинки разглаживались, как после утюга, отекшему и дряблому лицу возвращалась упругость, а апельсиновая корка…
Мария наманикюренным пальцем ковыряла мандарин. Ее монолог, который она считала философским, прервался.
– Я, конечно, никогда не была в их… клинике? – Девушка махнула рукой. – Даже не знаю, кем они там себя считаю. Мне год надо не есть, чтобы накопить хотя бы на одну процедуру. А их надо десять, чтобы разгладить межбровную морщину. – Загорелый палец пытался расправить складку. – Да я и не уверена, что мне это надо. Мы не хуже работам. Дешевле, конечно, и результат чуть меньше держится.
Стефания хрюкнула и засмеялась.
– «Чуть меньше»? Да мы и рядом не стояли. – Женщина перешла на шепот: – И зарплата гораздо хуже.
Приоткрытая дверь кабинета вела в прямой коридор, где каждое слово превращалось в эхо, и сотрудники других подразделений могли все услышать.
– Маш, закрой дверь, раз собралась сплетничать, – буркнула Стеша.
– Не хочу, – пропела Мария.
– Закрой. – В голосе Стефании не было злых ноток. Женщину скорее это веселило. – Не мешай нам работать.
– А вы как будто тут работаете, – не сдавалась девушка.
– Мария!
– Нет, вот такая я вредная.
Маша закинула ногу на ногу. Ее узкая зеленая юбка плотно облегала полные ноги, а швы безмолвно натянулись, угрожая разорваться в неподходящий момент.
Виленина скрипнула зубами.
«Спокойно, тише, не злись», – девушка, как мантру, прокручивала слова в голове. – «Если откроешь рот, то не сможешь остановиться».
Вила знала, что одно неосторожное слово в адрес Маши выплеснет весь негатив, который накопился за последние полтора года.
– Ты когда пострижёшься? – Мария, как обычно, своей целью выбрала Стешу – женщину предпенсионного возраста, которая отличалась редкой добротой и спокойствием.
«Добротой в этом коллективе», – напомнила Вилена.
– Что не так? – Стефания взъерошила короткие волосы. – Я не уверена, что снова хочу стрижку «пикси».
– Да не глупи, что за заросли на голове? Ты выглядишь, как домовой.
