Черное небо. Без звезд. Без солнца или луны. Уже третий день все что мы видели – лишь едва заметные всполохи «северного сияния» в тех местах, где удерживаемый Криталлидами купол опускался. Температура медленно, но неуклонно падала и с плюс двадцати опустилась до четырнадцати, так что теперь в форме и бронежилете было вполне комфортно.
– Слава, вот ты где! – окрикнул меня Михаил, поднявшийся на крышу. – Ты отключил рацию, и мы тебя обыскались.
– Не отключил, оставил в своей коморке. – ответил я, спрыгнув с башенки лифтовой шахты. – Есть какие-то новости?
– Хорошие? Пока что всем не до нас. Люди – самая меньшая из проблем оставшихся на планете кланов. – ответил Миша, передав мне рацию. – Борис нас ждет в штабе. Скажи, что нашелся.
– Как скажешь, мамочка. – усмехнулся я, нажимая кнопку связи. – Ратник, ответь Эваку, прием.
– Наконец. Спускайся, быстро. Желательно немедленно, у меня и так голова болит. – выпалил Борис, тут же отключившись.
– Ну вот и поговорили. – буркнул я, взяв Михаила за плечо, и открыв врата прямо в штаб. Боксер привычно повесил на меня защитный купол, чтобы мы никого не прибили при выходе из портала, но это оказалось излишней предосторожностью. Штаб был забит народом, и все они сгрудились возле экрана с картой.
– Отлично, все в сборе. – громко сказал Борис, даже не открывая глаз – он сидел, запрокинув голову и усиленно потирая виски. – С данного момента считается, что все вы допущены к государственной тайне, если таковая еще осталась, а ее разглашение карается, по правилам военного времени, расстрелом. Несогласные могли бы выйти, но таких нет.
– Так точно. – подтвердило несколько голосов.
– Отлично. Пять минут назад, а нет, еще три, группа разведки доложила, что бывший торговый комплекс Меруа-мерлен был полностью уничтожен во время атаки волкоподобных тварей. Но это совершенно не важно, важно, что комплекс рядом, считавшийся безвозвратно потерянным, поднялся из-под воды. – проговорил Борис, и эта фраза вызвала непонятное для меня оживление. – Для тех кто в танке – там шестнадцать новейших ракет ядерной ПРО. Снабженных ядерными боеголовками малой, относительно, мощности.
– Жахнем? – тут же спросил один из офицеров.
– Обязательно, и чем раньше – тем лучше. В связи с сохранностью этих ракет нам жизненно необходимо выяснить статус остальной противоракетной обороны Москвы, и в случае потенциальной возможности – приведение ее в боевую готовность. – продолжил говорить Борис, и вслед за его словами на карте загорались точки. Некоторые – на суше, но большинство должно было оказаться под водой, на глубине до двадцати метров.
– Аналитики утверждают, что Голод – не более чем большая энергетическая сущность, накапливающая энергию, а значит и ядерные, а особенно термоядерные взрывы способны оказать на него непосредственное влияние. Проще говоря – если мы до этой твари достанем, то сумеем ее ранить. А если повезет – то и убить.
– Но есть и проблема? – понимающе хмыкнул я.
– Естественно, куда же нам без проблем. – ответил Борис, наконец открыв глаза. – Мой потолок прогноза – три дня, и он говорит о том, что пока у нас все очень и очень хорошо. Дальше будет хуже. Все крупные кристаллиды на планете заняты самообороной. И пока они удерживают тварь на расстоянии тысячи-полутора тысяч километров от земли. В зависимости от региона. Но этот потолок каждый день снижается. Мы переживем еще две-три недели максимум. Потом придется переселяться в катакомбы. Да и то, не факт, что это поможет.
– А какой радиус действия у ракет ПРО? – задал я очевидный вопрос.
– От трехсот до полутора тысяч, в зависимости от того успели обновить парк ракет или нет. И если бы я точно знал где какие – наша задача упростилась в разы. К сожалению, большая часть документов МО утеряна во время катастрофы и уничтожения штабов. – со вздохом добавил Борис, и опять взялся за виски. – Мы сформируем четыре команды дальней разведки, с целью идентификации ракет. После их нахождения и проверки, они могут быть доставлены к штабу или использованы из шахт базирования.
