Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
* * *
– Вы що, бовдуры, с глузду зъихалы?! Да вы там, часом, нэ почадилы з пэрэляку?! От же босота, от босва! Кугуты чертовы, хай бог простыть!
Максим успокоено прикрыл глаза. Так могли ругаться только проводники «Укржелезяки», всегда недовольные уставшими от бесконечного ремонта Киевского вокзала затюканными пассажирами, а значит, он, наконец, ехал домой, в Великий Город, хотя это и была только командировка на две недели.
За окном вагона было четыре градуса тепла, в самом вагоне на пять градусов больше, но никто из пассажиров не возмущался. На поездах «Укржелезяки» испокон веков были свои порядки, несовместимые ни с комфортом пассажиров, ни с ценой за билет, какой бы высокой она не была. Проводники все равно скажут, что уголь не дает начальство, хотя при этом в главном тамбуре в вагонной стенке его навалом, даже полведра рассыпано и неубрано. Не нравится, иди пешком семьсот километров или лети на какой-нибудь развалине, или телепайся в автомобиле по никаким однополосным дорогам вслед за бесконечными фурами и гуляй сутками на погранпереходах. Дело хозяйское. И вообще, куда тебя черты несут, сидел бы дома и смотрел сериалы.
Проводники с трудом собрали у пассажиров билеты и дружно засели в служебном купе обсуждать свои дорожные проблемы, которых, в общем-то не было, если не считать всегда скользких ступенек на выходе из вагона и постоянно закрытых на несуществующие остановки туалетов, несмотря на это ухитрявшихся быть очень грязными, поскольку убирать проводникам их было лень. Максим взял у них казавшееся теплым одеяло и попросил чай, который вообще-то стоил три гривны, но для московских пассажиров продавался по двадцать пять рублей, потому что птичка, ведь, по зернышку клюет, а тринадцать рублей с каждой чайной порции деньги немалые и негоже их упускать, а то еще люди подумают, что их везет вовсе не «Укржелезяка». Хотелось согреться, да и чай в серебряных подстаканниках навевал приятные воспоминания. Навевать-то, он, может, и навевал, но только не в этот раз.
Вместо стакана в привычном серебряном подстаканнике проводница принесла какую-то темную стеклянную кружку, в которой в горячей воде сиротливо плавал пакетик с заваркой, и предупредила, что она уже положила сахар в чашку. Максим про лимон напоминать не стал, молча размешал воду с пакетиком, выпил глоток и ничего не понял. Вроде чай, но вроде и не чай, какое-то странное пойло. По вагонам бесконечной вереницей с самого отправления то брели, то неслись какие-то никому не нужные и мешавшие всем коробейники, предлагая какую-то торговую чушь, и главной задачей вымотанных неудобной посадкой пассажиров был сберечь карманы и сумки.
В Сухиничах Максим решил выйти на перрон, на котором происходило какое-то невообразимое скопление торговцев огромными мягкими игрушками и поддельными меховыми женскими кацавейками. Товар был страшный и Максим с прокуренного до отвращения перрона вернулся в такой же прокуренный насмерть вагон и на входе его взгляд случайно упал на титан с кипятком напротив купе проводников. Градусник на титане показывал температуру горячей воды всего в семьдесят градусов, и Максим понял загадку чая. Как всегда, оказался прав Булгаков, прав и по поводу второй свежести и по поводу чая, который, правда, не разбавляли сырой водой, а просто не кипятили. Максим мысленно плюнул и прошел на свое место, твердо решив ехать в следующий раз на Украину не на поезде «Укржелезяки», а на машине, как бы неудобно это для него не было.
