Каждое последнее воскресенье месяца на центральной площади города Хмурый происходило происшествие. Сотни людей, в том числе и дети, собирались ещё до восхода солнца, образуя длинные очереди, которые змеями обвивали всё пространство.
К семи утра, всегда без опозданий, на фиолетовом фургончике, всегда начищенном до блеска, приезжали трое. Вид у них был человекоподобный, но людьми они не являлись. Все это прекрасно понимали и никого это не пугало, не смущало, а наоборот, добавляло хоть что-то новое в монотонную жизнь.
Автоматонов в народе называли просто роботами, и любое их появление виделось людям как шоу. Каждый автоматон был универсальный и ни на кого не похожий: разная форма глаз, разный цвет корпуса, разные прически и габариты. Сильнее всего бросались в глаза номера на груди механических кукол.
В этот раз из фургончика вышли автоматоны под номерами Ж-7, М-17 и С-5. Их встретили овациями, криками, ауканьем и свистом. Их очень ждали. Их всегда ждут. Из фургончика вытащили большой тяжеленный ящик с прорезью для писем, запертый на серебряного цвета навесной замок. Автоматоны установили почтовый сундук в центре площади и отошли, чтобы не мешать. В семь утра пятнадцать минут автоматон под номером М-17 позвенел в колокольчик – и начался хаос.
Очередь из сотен жителей города Хмурый схлопнулась в одно пятно, будто кишащие тараканами. Толпа верещала, дети вскарабкивались по головам, образовалась давка. Глаза людей, совсем недавно покорно стоявших в очереди и вежливо разговаривавших друг с другом, обезумели, остервенили. В руках у каждого было письмо, зажатое в ладонях мертвой хваткой.
В этом бесконечном потоке движущегося беспорядка письма затаптывались в грязь, рвались и мялись, но даже такие, даже грязные потрёпанные письма пытались запихать в ящик фиолетового цвета. Толпа гремела, гудела и разрывалась криком, но никто не вмешивался, поскольку успеха это бы не сыскало.
За беснующимся человеческим пятном издали наблюдали зеваки, и, конечно, они относились ко всему происходящему с осуждением. Медленно качали головой, закатывали глаза и морщились, но в глубине души многие из таких бесконечно правильных людей тоже хотели написать заветное письмо. Некоторые даже писали письма, внутри себя прекрасно понимая, что ответа никогда не получат.
На балконе пятиэтажки, которая выходила окнами прямо на площадь, сидели две девочки и наблюдали за происходящим, надежно закутавшись в свитера, так как уже наступала холодная осень. Они видели всё это, видели уже далеко не в первый раз.
И они знали, что примерно через час свободного места в ящике не останется, его погрузят в машину и увезут на окраину города. Знали, что некоторые ребята получат синяки и шишки в этом человеческом месиве, а потом они будут об этом гордо рассказывать в школе. Знали, что некоторые дети написали письма без разрешения, и, когда об этом узнают родители, случится скандал. Знали, что спустя несколько дней по улицам города будут разъезжать фиолетовые фургончики и автоматоны начнут стучаться в двери тем, чьи письма были отобраны. Знали, что желания сбудутся у сорока двух человек, точнее, у сорока двух детей – и эти дети получат всё, о чём мечтали.
– Интересно, как всё это работает? Письма, подарки… – высказала свою заинтересованность Миша. – Может, тоже письмо написать?
– Нельзя писать письма, – одёрнула её Зоя. – Бабушка говорит, что детей пытаются намеренно испортить, чтобы они выросли глупыми и беспомощными.
– А я слышала, что владелец фабрики просто очень богатый человек, который не смог стать родителем. Что плохого, что он чужим детям дарит подарки? Он просто очень щедрый.
– Он подозрительный! Владельца фабрики никто никогда в глаза не видел. Хорошим людям скрываться незачем.
