Поменять группу в самом начале семестра, когда списки
сформированы, расписания утверждены и аудитории закреплены за
преподавателями, невозможно. Невозможно, на какие бы ухищрения Фая
ни шла. Среди последних шансов на успех в графе «не работает» уже
значились:
- угостить секретаря обедом;
- поплакать;
- предложить с трудом накопленные сбережения;
- перепредложить с трудом накопленные сбережения местному
хакеру, чтобы достать из закрытого профиля секретаря пикантную
фотографию и уже после ею шантажировать.
Не помогла даже коленопреклоненная поза – хотя с этим пунктом
Фая поняла, что погорячилась: перемести она его чуть повыше, дело
бы, возможно, и выгорело. Но горячая, искренняя мольба уберегла
только от заявления в полицию. Впереди неотвратимо замаячил
единственно возможный путь к спасению – уйти в академ, как бы ни
было жаль терять стипендию. А то и вовсе из университета, ведь в
минуты, когда в голове включалась красная лампочка стыда, Фая могла
думать только о том, чтобы сесть в первый попавшийся поезд и
до скончания веков драить туалет в какой-нибудь сельской
забегаловке. Все лучше, чем еще хоть раз прийти на лекцию к
преподавателю Максиму Леонидовичу Романову.
Он вел менеджмент и был на хорошем счету у студентов.
Мотивировал примерами из собственной практики, не донимал дотошной
проверкой по списку и не пугал полосой препятствий для получения
высокой оценки – за что такого не любить? Его коллегу по предмету,
Всеволода Петровича Лося, за глаза звали исключительно озверевшим
Лосем…
А еще Максим Леонидович был красив. Нет, не так – скрипела
зубами Фая на первой и единственной лекции по менеджменту, после
которой, прикрывая лицо сумкой, помчалась прямиком в деканат
просить о переводе. Если бы Максима Леонидовичаа можно было
сравнить со сном, то только с тем, после которого боишься даже
взмахнуть ресницами. Лежишь и тихонечко дышишь, пытаясь не
разрушить истончающееся сказочное воспоминание. Вдох-выдох,
вдох-выдох, а оно неотвратимо рвется и тает, оставляя после себя
сладкое сожаление. Такие сны не повторяются, вот и Максим
Леонидович – не повторяется, думала Фая, пока не оторвала взгляд от
чистой страницы конспекта.
Он выглядел как кинозвезда, только намного, намного лучше –
потому что его звездный лоск не был результатом кропотливой работы
стилистов. Он просто отрывал голову от подушки, проводил пятерней
по густым, темным волосам – и уже мог выходить в свет, вызывая за
собой восхищенные шепотки. Однажды Фая видела это своими
собственными глазами. Однажды, когда проснулась рядом и тихонечко
лежала – вдох-выдох, вдох-выдох, – пытаясь унести в памяти если не
кусочек ночи, приведшей их в одну постель, то хотя бы знание о
ней.
15 августа 2017 года. Некая неопытная девица поддалась уговорам
подруг и отправилась в ночной клуб, чтобы, примерив маску свободной
и раскрепощенной не-себя, совершить хотя бы один головокружительный
в жизни поступок. Совершила. Можно вычеркивать из списка. Только
что теперь делать, если этот головокружительный поступок нарушил
главный закон случайных связей – никогда больше не встречаться?
- Добрый день. Меня зовут Романов Максим Леонидович, рад
приветствовать всех записавшихся на мой курс. Вы счастливчики.
Отнюдь не счастливая, Фая бежала до деканата с ощущением, что
под пятками лопается пол, и если виной этому не был внезапно
проснувшийся в сердце студенческого городка вулкан, то определенно
предъявила счет за совершенный грех ее личная преисподняя.
- Вы сошли с ума, Ветрова? – секретарь Наталья Викторовна, к
которой вышестоящее руководство обращалось исключительно
Наташенька, выразила бровями гораздо больше, чем голосом – они
образовали на лбу пару длинных сердитых складок. – Не отвлекайте
меня от работы.
