- Надо встретиться, - сказал Тёма. – У меня новость.
Если бы он еще по телефону признался, в чем новость, я бы не
пошла. Разбила бы телефон, закрылась в комнате и ревела в подушку,
пока в глазах не закололо бы от сухости. Но сказал беззаботно:
- Ты же мой лучший друг, я не могу держать такое в секрете, - и
я повелась.
Клюнула, как последняя дура. Не подруга, нет. «Друг», с которым
можно позволять себе вольности: щупать за бок, проверяя, надета ли
под свитером майка, считать невидимые ребра и совать мне в рот
лишний кусок со своей тарелки – кушай, заморыш, а то ноги
протянешь.
- Эй, Лерка, давай сделаем это, - сказал он, когда я получила
неуд по макроэкономике и чуть не вылетела с бесплатного.
Мое сердце ёкнуло и заняло позицию на старте, но Тёма потащил
меня к своим дружкам роуп-джамперам и заставил прыгнуть с какого-то
старого пешеходного моста. «Это» с Тёмой, нескромно думала я,
должно было стать самым потрясающим и прекрасным моментом в моей
жизни. Но меня всунули в какие-то ремни, Тёма самолично щелкнул
карабином, пристегивая веревку, а потом приблизился настолько, что
я задержала воздух в легких, понадеявшись, что за полушутливым
взглядом карих глаз кроется нечто большее, чем просто желание
пожелать напоследок удачи. Я не могла умереть и так и не узнать,
каковы его губы на вкус. Тёма тащился от вишневых жвачек –
наверное, целоваться с ним было все равно что съесть целую горсть
сладких ягод… Но он прикусил нижнюю губу, облизываясь, и
продемонстрировал улыбку, от которой у меня одинаково сильно
принималось стучать не только в затылке, но и в ладонях – от
желания его придушить.
- Вот что такое настоящий кайф, - сказал он, сталкивая меня с
моста и даже не пытаясь сдержать уже рвущийся за белые зубы
смех.
Нет, Тёмыч, думала я, болтаясь между небом и землей и прерывая
ор только для того, чтобы заглотнуть новый порыв беснующегося
ветра. Кайф – быть рядом с тобой, даже когда все, чего мне хочется
– это прибить тебя.
Экзамен я все-таки пересдала, пожертвовав недельным сном, но
Тёма, конечно же, считал, что только благодаря его невероятной
способности заряжать меня своим оптимизмом. Он таким и был –
оптимистичным до кончиков волос паршивцем, в которого я влюбилась,
даже не заметив, как и когда.
Мы дружили со старших классов, быстро сообразив, что прогуливать
скучные уроки лучше вместе: вместе курили за ближайшим углом,
вместе рубились в компьютерные игры и делились списанной у кого-то
из одноклассников домашкой. Мне нравилось, когда он говорил, что
дружить с девушкой круче, чем с парнем, потому что можно обниматься
без опасения схлопотать по лицу. Но когда я вдруг поняла, что млею
от малейшей его привычки, будь то зажимать сигарету между большим и
указательным пальцами или перед вызовом к доске беспокойно
лохматить челку, слово «друг» неожиданно встало прямо поперек
гортани. Как и дружеские обнимашки.
- Эй, Лерка, - заводил привычно Тёма: - Вздумаешь встречаться с
каким-нибудь хмырем, помни – сперва я должен буду его
проверить!
- Это как? – спрашивала я, мрачнея.
- Выпью с ним, и если свалится раньше меня – нахрен тебе такой
слабак.
Тёмыча попробуй перепить – он знал, чем хвалиться. В первый раз
алкоголь я попробовала именно с ним, как и первый раз села за руль,
в первый раз протанцевала ночь напролет в ночном клубе… Даже платье
на выпускной мы выбирали вместе. Тёма присутствовал в моей жизни,
забивая каждый ее злосчастный уголок, каждую щелочку, пока я не
влюбилась в него до полоумия и не пожалела о том, что вообще его
встретила. Надо было слушаться маму и подавать документы в лицей,
который выбрала она, а не идти в ближайшую к дому школу. Жила бы
сейчас спокойно. Не так, как будто я секретный шпион, вынужденный
днем играть одну роль, а по ночам кусать кулак, накрывшись
подушкой. А ведь цитаты и статейки в соцсетях с самого начала
предупреждали: «Дружбы между мальчиком и девочкой не бывает!»
