Фиалка медленно открыла глаза и
некоторое время соображала, где находится. Наконец, память
распаковала и костер, и встречу с незнакомцем, представившимся
Германом, и теплый спальник, в который она была завернута.
Некоторое время бездумно смотрела
вверх, в темноту, прислушиваясь к постепенно возвращающимся
ощущениям. Вокруг по-прежнему царил полумрак. За полотняными
стенками палатки шумел дождь и лес. Звуки доносили ощущение
тревоги. Фиалка поняла, что боится леса. И темноты. Капли с глухим
стуком падали на чехол, иногда целыми гроздьями, но уже было ясно,
что дождь стихает. Фиалка помнила, что у костра дождя не было,
значит, он успел пойти уже потом, когда она отключилась у костра,
разморенная теплом. Как она попала в палатку? Видимо, этот Герман
принес её. Глаза девушки в полумраке испуганно расширились. Она
одна, посреди леса, в палатке неизвестного мужчины!
Рядом раздался приглушенный храп.
Фиалка испуганно повернула голову. Нет, в палатке с неизвестным
мужчиной! Она машинально дернулась было, но сразу замерла. Бояться
же было нечего. Её спасли, обогрели, перевязали – она потрогала
плотную повязку на руке, которая, словно только этого и ждала,
сразу начала немного беспокоить – и уложили спать.
Девушка откинулась на надувную
походную подушку и глубоко вздохнула. Мужчина рядом пошевелился во
сне, пробормотал что-то вроде «Мира», перевернулся на другой бок в
своем спальнике и снова затих. Фиалка покосилась в его сторону, но
ничего не смогла разглядеть. Вздрогнув от очередной очереди капель,
сброшенных ветром с ближайшего дерева, она попыталась поудобнее
устроиться на жестком лежаке и вдруг у неё возникло стойкое
ощущение, что нечасто в своей жизни она спала на твердом. Она не
знала, откуда взялось это ощущение, которое появилось и
пропало.
Фиалка снова вздохнула, закрыла
глаза и провалилась в сон.
Разбудило её пение птиц. Такое
громкое, какого она никогда не слышала. Ну, или была уверена, что
не слышала. Некоторое время она наслаждалась голосами природы,
потом вдруг поняла, что она в палатке одна. Фиалка села и
огляделась. Спальники, мужская рубашка, куртка, тяжелые походные
ботинки, в углу палатки – рюкзак и чехол, видимо с ружьем. У неё в
ногах, на свободном от спальника пространстве, стояли женские
кроссовки, на которые была аккуратно сложена стопочка одежды. От
неё ощутимо пахло костром. Запоздало сообразив, что лежит в
спальнике совершенно голая, Фиалка страшно смутилась. То есть
Герман мало того, что принес её сюда, так ещё и видел
обнаженной?
Сгорая от стыда, девушка потянулась,
хрустнув суставами и поморщившись от боли в потревоженной руке.
Осмотрела повязку и увидела на ней темно-коричневое пятнышко
засохшей крови. Нахмурившись и разглядывая рану, она усиленно
пыталась вспомнить обстоятельства, при которых она была получена,
но не вспомнила.
Из-за стенок палатки донесся
размеренный стук. Звуки были знакомыми, но так, что Фиалка поняла,
что скорее всего никогда не слышала их воочую. Заинтересованная,
она торопливо оделась, расстегнула молнию клапана и на четвереньках
выползла из палатки.
Первым, что она увидела, была
потрясающей красоты обнаженная мужская спина.
Не огромная, с гипертрофированными
буграми мышц, но такая, которая почему-то сразу навевала мысли об
абсолютном здоровье и силе её обладателя. В тот момент, когда
Фиалка взглянула на неё впервые, мужчина поднял руку и в ней
блеснуло лезвие топорика. Рука резко опустилась, и послышался тот
самый стук. Он просто рубил дрова. Но Фиалка почему-то была
уверена, что никогда не видела этого процесса вживую, и
удивилась.
Палатка стояла на краю небольшой
поляны, окруженной высокими замшелыми елями и соснами. Два дерева
когда-то упали по какой-то причине, пересекая поляну почти
параллельными друг другу стволами. Влажную кору покрывал плотный и
даже издалека мягкий ковер ярко-зеленого мха. Между стволами был
устроен костер, над невысоким пламенем, из которого в небо сочился
тонкий дымок, на металлической треноге висел маленький
металлический котелок, издававший дивный запах кофе.
