Редактор Илона Пшегодская
Корректор Александра Решетникова
Дизайнер обложки Илона Пшегодская
Иллюстратор Илона Пшегодская
© Сергей Лемехов, 2025
© Илона Пшегодская, дизайн обложки, 2025
© Илона Пшегодская, иллюстрации, 2025
ISBN 978-5-0067-2323-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
У каждого времени свои герои. И у нашего времени они тоже есть. Это те люди, которых мы видим и не замечаем каждый день. Как и все мы, они вышли из Гоголевской шинели. Одни отошли дальше от неё, другие продолжают кутаться в старую шубу. Те, что ушли дальше, не изросли её, всей своей жизнью, поведением доказывая себе и окружающим, что они не такие, они не Акакий Акакиевич, являя в качестве доказательств отличия свою неприглядную сущность. Другие, напротив, принимают себя «нищими и оскорблёнными» и упиваются трудной судьбинушкой. Кто-то ищет себя и находит, сохраняя достоинство и человечность. Все они – герои нашего времени. О каждом можно написать свою «Шинель» или роман, но это долго и бессмысленно: мы научились понимать людей сразу – в единстве вида и содержания. Героям нашего времени не нужны романы – им достаточно одной странички или одного листа в формате А4, и всем всё понятно о себе и о них. Мы все – герои нашего времени.
Каждая из семнадцати историй не выдуманная, а взятая из жизни; за каждой из них стоят живые или недавно ушедшие люди. Жизнь так устроена, что при всём разнообразии имеет свои аффинные координаты, в пространстве которых мы находим себя, отбрасывая проекции, а то и все оси сразу. Мы движемся по жизни и существуем в этом пространстве, сопереживая себе подобным, отрицая в себе и в других то, чего стыдимся или не желаем.
Как в маленьких романах, в коротких историях раскрыты эти аффинные оси нашей жизни. Каждая из них – бесконечна: от рождения до ухода в навсегда. Конечен след. И выбор за каждым свой. Автор не моралист, а рассказчик. Читатель сам найдёт своё место в сложной системе координат.
Четверг, 27 февраля 2025 г.
Вовка Пролётов, специалист в своём деле на железной дороге, уважаемый в коллективе, давно не испытывал настоящего человеческого счастья. В застольях Вовка не участвовал, на дух не переносил спиртное, стихов и книг не читал и тосковал о чём-то недоступном его непознанной душе. Прошлое казалось далёким, будущее смотрелось в тумане волн, а сегодняшнее – полный штиль на всём горизонте событий. Жена от него ушла, а он от неё не ушёл: каждый вечер и даже за работой днём думал о ней, думал и не понимал. Он и прежде был необщительным, а теперь и вовсе замкнулся в себе. «Да, я такой: не понимаю метафор, не понимаю стихов, не понимаю всех этих Чеховых и Пушкиных, не понимаю Некрасова и всех Толстых. Все они остались далеко от сегодня, а мы тут. И что? Мне теперь нет места в этом мире? А кто башмаки будет в шпалы заколачивать для этих господ?» – накручивал себя Вовка и понимал, что фамилия даётся не просто так: он в пролёте.
Перед глазами всплывал образ супруги. «И что? В кокошник её обрядить? Сарафан и кафтан накинуть? Мы в каком веке живём? Софья, Фамусов, кто там ещё? Чаадаев и прочие, кому на Руси жить хорошо? А нам сейчас чем плохо? Почему я должен страдать вселенской болью за ту Страну, что нет? Но разве она поймёт?» Чем дальше, тем больше загонял себя Вовка в тупик. Она ушла, а он остался. И всё из-за стихов.
Горечь разливалась в душе некогда любимого Вовки. Он оглядывался на товарищей и сравнивал себя. «Они и пьют, и курят. Спроси любого – и не вспомнит, кто такой Пушкин. Так почему я должен быть в ответе за Капитанскую дочку?» Он делал своё дело машинально: махал, чем надо махать, катал, что надо катать по этим рельсам, глотая слёзы. «Кто сказал, что эти люди – мерило нашей жизни, её смысла? А если я не хочу никакого смысла? Я просто человек, а из-за Пушкина меня отвергают. Да кто он такой?!» – не находил себе места Владимир.
