Пока Лиля поднималась на холм, ветер усилился. Он будто играл с ней, бросая на глаза волосы и окатывая разнообразными ароматами. Весна была в разгаре, и все вокруг пело, благоухало, цвело. Но Лиля шла, глядя под ноги и не обращая внимания ни на серебристые волны полыни, ни на степенное колыхание кипарисов, ни на мерцание океана вдали.
Борясь с ветром, она с трудом открыла деревянную, увитую плющом калитку и направилась по тропинке к дому, медленно ступая между кустов с белыми и фиолетовыми цветами. Размером с чайную свечу, цветы эти были немного вывернуты наружу, будто так и стремились навстречу миру. Лиля мельком взглянула на них, изобразив что-то вроде улыбки и слегка прикоснувшись к листьям. «Простите, что так долго не приходила. Завтра утром я о вас позабочусь. Саше это было бы приятно».
Пока у ее брата не появился этот дом, он не проявлял никакого интереса к растениям. Но за этими кустами он вдруг принялся ухаживать, и даже соорудил во дворике рабочее место. Это было удивительно, учитывая, что они оба выросли в мегаполисе, привыкли жить в его ритме и о «домике в деревне» никогда не помышляли. В ответ на ее язвительные вопросы вроде «Что, уже к пенсии готовишься?» Саша лишь пожимал плечами: «Мне здесь хорошо пишется и думается».
Его не стало полгода назад. «Талантливый журналист погиб в результате аварии», – написали в некрологах. Она знала лишь то, что ночью он ехал сюда из города, и по какой-то, никому не известной причине, резко вывернул руль. Версий было много, но ни одна из них не выглядела для нее убедительной. «Смерть наступила мгновенно», – сказали ей. – «Несчастный случай» … А случай ли? Лиля помнила, как за месяц до аварии, сидя напротив нее в этом самом саду, брат сказал ей каким-то отстраненным, будто и не своим голосом: «Знаешь, я, наверное, скоро уйду». В ответ на Лилины протесты «С чего ты взял? Можешь не торопиться, в клуб 27 ты уже опоздал!» он так же бесстрастно продолжил: «Мне приснилось, что я проснулся, подошел к зеркалу, посмотрел в него и увидел, что мои глаза – совсем не такие, как сейчас… не человеческие. В тот момент я точно это понял». Не зная, что на это ответить, Лиля бросила ему какую-то банальность в стиле «тебе надо отдохнуть» и ушла в свою комнату. «Совсем сбрендил!», – подумала она, решительно отказавшись воспринимать его слова всерьез.
Этот дом достался Саше от старого друга по имени Ариэль. Три года назад Ариэль собрался уехать куда-то надолго, и почему-то не захотел продавать дом. Настоял на том, чтобы Саша принял его в подарок – с условием, что будет заботиться о нем и, главное, о саде. Лиля не понимала, что в данном случае означает «заботиться»: она знала, что на постоянной основе за ними присматривает сосед, добродушный дядюшка Тим, который, к тому же, садовник, и прекрасно справляется с задачей. Было очевидно: Ариэль хотел, чтобы Саша бывал здесь почаще. Да и брата все больше тянуло в этот домик с видом на океан, утопающий в зарослях трав, можжевельника и этих, особенно любимых им, фиолетовых цветов. Раньше Лиля с Сашей лишь иногда навещали здесь Ариэля, а теперь Саша стал наведываться сюда, как только в его графике странствий и «невероятных встреч» случалось окно.
«Невероятные встречи» … без них, кажется, у Саши не обходилось и недели. Втайне Лиля завидовала ему. Да и как было не позавидовать? Саша находил общий язык со всеми – от бомжей до высокопоставленных чиновников.
Было что-то в его вдумчивой манере слушать, в естественной и непредвзятой доброте, в теплоте карего взгляда – что-то такое, отчего люди, оказавшись в его присутствии, сбрасывали маски. Лиля ни раз была свидетелем того, как даже незнакомцы доверяли ему самые потаенные мысли и, завершив собственный монолог, приходили к совершенно неожиданным для себя выводам. Саша умел развеивать чужие трудности одним своим присутствием, и потому был желанным гостем повсюду. Ни в школе, ни на каких курсах такому не учат. «Наверное, дело в том, что он никогда никого не осуждал», – открывая дверь в дом, подумала Лиля.
