1.
Подлинно неизвестно, кто первым произнес слова «мой дом – моя крепость», но велика вероятность, что человек этот был англичанином.
В моем же случае это устойчивое выражение из категории абстрактной переходило в категорию буквальную – поскольку наше семейное поместье, Певерел Холл, располагается на единственном в стране острове под юрисдикцией Министерства обороны. Находиться здесь постоянно разрешено лишь немногим (около двух сотен) местным жителям и еще меньшему числу сотрудников военного ведомства, более 150 лет назад приспособившего северо-западный берег под испытательный оружейный полигон. Единственная связь с внешним миром – автомобильный мост – здесь оборудован двумя контрольно-пропускными пунктами. Для посещения извне требуется оформить приглашение, впрочем, приглашали сюда редко – скрытность, и без того национальная британская черта, у обитателей острова Фолнесс была возведена в абсолют.
Оставался, конечно, Брумвей – древнее развлечение, шесть миль пешего пути с материка: в тумане, наперегонки со смертью, между приливами и отливами, сквозь пески и грязь. «Роковой путь» ежегодно взимал плату за пользование принудительными человеческими жертвоприношениями – и популярностью у здравомыслящих людей, разумеется, не пользовался. К тому же, поднятые на острове красные флаги означали, что в конце пути вас ожидает в лучшем случае арест, в худшем – расстрел без выяснения обстоятельств. В Министерство обороны редко попадали люди с чувством юмора, способные оценить удаль осмелившихся в одиночку пересечь Брумвей без сопровождения местных знатоков погоды и рельефа.
Лучшего месторасположения для дома одной особенной шпионской семьи нельзя было бы и придумать, но когда нога первого Феррарса ступила на эту землю, речь шла разве что о сокрытии дел личных, а никак не государственных. Дело в том, что у Уильяма де Феррарса, младшего сына 5-го графа Дерби, было много доставшихся от отца поместий в Эссексе, и всего два сына – наследник и бастард. Наследник стал впоследствии известен как первый барон Феррарс из Гроуби (мужская линия прервалась в пятнадцатом веке). Бастард основал Певерел Холл.
Роберт Феррарс получил от отца фамилию (лишившуюся, правда, аристократической приставки «де») и целый остров Фолнесс, а от матери (одной из семи фрейлин королевы Маргариты Французской, влиятельной придворной аристократки) – пристойную партию в браке. От Роберта Феррарса и Эммы де Бошан, незаконнорожденной дочери 10-го графа Уорика, и берет начало наш побочный род.
Роберт Феррарс был заправским феодалом, все жители Фолнесса моего времени – потомки его вилланов, впоследствии ставших арендаторами, впоследствии выкупивших возделываемые ими земли у разоряющейся аристократии, к числу которой после Первой мировой принадлежала и наша семья. Государственная служба в 20-м веке поправила финансовое положение настолько, что дедушка Тобиас в начале нового тысячелетия вложил порядочные средства в восстановление единственной на территории острова церкви и ремонт двух пабов – непопулярного «Георга и Дракона» в более населенном Чёрчэнде и вечно забитого посетителями «Старого корабля» в уединенном Кортсэнде. Местные почитали его за это эксцентричным стариком и относились к нему, его сыну и внукам с приличествующей добрососедской симпатией.
Своим нынешним состоянием Певерел Холл был обязан всё тому же дедушке, – не боявшемуся смерти, но совершенно не выносившему отсутствия удобств. Полу-дом, полу-замок, и без того чужеродное украшение этой дикой, бесцветной пустоши, при нём никак не изменился внешне – вносить что-то своё в причудливое нагромождение башенок, дымоходов и пристроек, наросших на безупречную строгость первоначального замысла эпохи регентства, было, в общем-то, бессмысленно. Единственным выходом представлялось снести предмет усовершенствований прошлых поколений и построить всё заново, но на это у дедушки не нашлось душевных сил. Его хватило лишь на борьбу с наполнением – пугающе запущенной роскошью, облупившейся краской и постоянно ломавшимся водопроводом. Получилось даже уютно – без буржуазной вульгарности и излишней помпезности.
