Часть первая
Пролог
Счастье, как и тот самый, вошедший в историю оргазм в кафе «Кэтц», иногда приходится подделывать. Усердно, с приложением всех актерских сил, до тех пор, пока не перестанешь понимать, где заканчивается игра и начинается настоящая жизнь. А потом наступает момент, когда понимаешь, что настоящее чувство рождается не по режиссерскому хлопку, а в гробовой тишине, среди невидимых миру обломков тщательно выстроенной жизни.
Мэгги Хайра знала это лучше, чем кто-либо.
Ей было пятнадцать, когда мать, Сьюзан, женщина с неосуществленными мечтами о сцене, работавшая агентом по подбору актеров, собрала свой грим и свои амбиции и ушла, хлопнув дверью. Хлопок был не режиссерский, а самый что ни на есть жизненный, болезненный и окончательный. Она оставила четверых детей на отца, школьного учителя математики с вечным запахом мела от пальцев и подработкой тренера. Он учил других побеждать, а сам оказался в проигрыше. Этот урок Мэгги усвоила раньше, чем теорему Пифагора: мир ненадежен. Любовь – дело договорное и может быть расторгнуто в одностороннем порядке.
Университет штата Коннектикут, отделение журналистики, должно было стать побегом. Писать о других, а не проживать чужой сценарий. Но за образование нужно было платить. И тут на помощь призраком явилась мать – вернее, ее старые связи. Карточка Актерской Гильдии США, словно золотой ключик, открыла дверь в мир, который когда-то украл у нее семью. Небольшие роли в сериалах, улыбки в рекламных роликах. Она входила в образы, как в примерочные кабинки, – примерила, улыбнулась, сняла.
Потом был большой экран. «Богатые и Знаменитые» – название звучало как насмешка над их домом в Фейрфилде после ухода матери. Эпизоды, камео. Ее заметили только в «Лучшем Стрелоке». Но настоящая слава, шквальная, ослепительная, накрыла ее одно утро 1989 года. Она легла спать начинающей актрисой Мэг Райан, а проснулась Америкой Мэгги Хайра. Та самая, по которой сходила с ума вся страна. «Когда Гарри встретил Салли» – милая комедийная мелодрама, ставшая главным романтическим хитом десятилетия. Ее улыбка, ее наигранный в кафе экстаз стали национальным достоянием.
Они влюбились в нее. В этот образ. В белокурую романтичную симпатягу, идеальную жену и возлюбленную, чья открытость и доброта казались такими же доступными, как воздух. Ей аплодировали, ее называли «Женщиной года», ее лицо украшало списки самых красивых. Она основала свою компанию, чтобы штамповать счастье на конвейере – правильное, голливудское, с хэппи-эндом.
А потом пришла тишина. Та самая, что рождает настоящее. Она наступила после того, как стихли свадебные фанфары ее собственного десятилетнего брака с Дэнисом Куэйдом. Брак рассыпался, как песочный замок, оставив после себя лишь чувство недоумения и тихого стыда за то, что не смогла соответствовать созданному для всех образу.
Теперь она стояла в своем шикарном доме на Средиземноморье, купленном вдали от любопытных глаз. Волны бились о скалы внизу, и этот ритм был единственным звуком, который она могла вынести. Вся Америка по-прежнему хотела от нее улыбки. И она улыбалась. На премьерах, на обложках. Но за этой улыбкой, отточенной до автоматизма, уже не было ничего. Лишь пустота, белая и шумящая, как экран кинотеатра после окончания сеанса.
И тогда она совершила самый осознанный поступок в своей жизни. Не для камер, не для имиджа, не для того, чтобы что-то кому-то доказать. Она полетела в Китай. Далеко-далеко, туда, где никто не знал ее как Мэг Райан. И вернулась оттуда с маленькой девочкой, Дейзи Тру. Крошечной ладошкой, вложенной в ее руку.
И теперь, глядя на спящую дочь, она впервые за долгие годы не подделывала чувство. Вся накопившаяся, нерастраченная, настоящая любовь, которую она когда-то ждала от матери, которую пыталась построить с мужем, которую дарила миллионам незнакомцев на экране, хлынула на это хрупкое существо. Она обретала себя не в новых ролях и не в новых романах, а в тишине этого дома, в тяжести детской головки на своем плече, среди обломков старой жизни, из которых она, наконец, начала строить новую. Настоящую.
