Мальчик поднял глаза к небу, пользуясь моментом, когда редкое облако заслонило палящее солнце, и удовлетворённо выдохнул. Акил всё-таки смог управиться с работой по хозяйству и оставить достаточно времени до заката, а значит успеет отвести сестрёнку на морской берег, как и обещал. На всякий случай ещё раз спросив разрешения у отца, он поспешил с поля к дому, где обнаружил уже в нетерпении ожидавшую Сандру.
8-летняя девочка неуклюже переминалась с ноги на ногу, умудрившись закончить свои дела раньше. После целого дня тяжёлого крестьянского труда сестра всё ещё была бодра и весела, словно обладала бесконечной выносливостью. Пока старший брат пытался предупредить мать о месте купания, Сандра схватила его за руку и, хлопая чёрной косичкой, потащила в сторону моря.
Акил улыбнулся. Своей неуёмной энергией сестрёнка в очередной раз доказала его правоту. Ни врождённая неуклюжесть, первые годы мешавшая девочке контролировать ноги и пальцы рук; ни откровенная глупость, не позволявшая научиться говорить до пяти лет; ни ужасные дефекты речи, отягчавшие воспитание, не смогли превратить её в обузу для семьи. Как и верил Акил.
Родители, выросшие в куда более тяжёлые времена, были готовы избавиться от дочери, подававшей все признаки калеки, ибо не желали впустую тратить еду, необходимую для других семи детей. Но Акил, почему-то, полюбил и до последнего защищал неуклюжую сестрёнку, пообещав делить с ней свои порции и уделить всё свободное время её обучению. С неохотой отец согласился, хотя и, скорее всего, лишь желая позволить сыну поступить по-мужски.
И, глядя сейчас на Сандру, мальчик не жалел о по-настоящему тяжёлых годах, потраченных на неё. Будучи младше него всего на четыре года, девочка, казалось, совсем не изменилась со дней, когда сказала первые слова, и вызывала у брата лёгкие отцовские чувства.
– Блефтяфки! Блефтяфки! – неуклюже залепетала она, жалобно тыча пальцем на далёкий каменистый берег.
– Так, ты же просила отвести тебя просто искупаться! – с лёгким недовольством нахмурился Акил.
Побережье возле их деревни имело довольно крутой спуск и омывалось буйными волнами, заходивших во время бурь столь далеко, что это вынудило крестьян поселиться на ближайших ручьях, а не прямо у моря. И если песчаный берег был неудобным, то на камнях вдобавок можно было без труда подвернуть ногу или разбить голову, получив удар рассвирепевшей воды. И Акил не имел ни малейшего желания сегодня помогать Сандре собирать в таком месте камни, которыми та и так забила весь дом и двор.
– Но фолнфе выфоко! Мы уфпеем! – с искренней обидой прошепелявила девочка. – Ну пафалуфта!
Мальчик расхохотался. Сколько бы раз он не пытался сопротивляться – всё без толку. То, как сестра произносила слово «пожалуйста», было слишком смешно. И, заставив её сказать это ещё пару раз, Акил направился к берегу.
Как и всегда, она ошиблась с определением времени и добралась до пляжа, когда солнце окрасило горизонт в красный. Мальчик хотел укорить её, но промолчал, глядя с каким восторгом Сандра запищала, увидев налившиеся светом заката камни.
– Если хочешь искупаться, то уже пора: скоро домой, – через какое-то время напомнил он сестре, искренне удивившейся.
– Но я не уфпею фобвать блефтяфки!
– В темноте в воду нельзя! – эту фразу он всегда произносил жёстко и грубо, чтобы у Сандры не оставалось сомнений.
Девочка, надув губы, послушалась и выбежала на берег, где сложила несколько отполированных волнами разноцветных камушков и тонкую светло-голубую тунику, прежде чем зашла в море по грудь. Акил на всякий случай подошёл поближе, опасаясь неожиданной волны. Это было то немногое, в чём он соглашался с суровостью родителей: вода опасна. Слишком хорошо мальчик запомнил разбухший труп старшей сестры, которую волна унесла прямо из компании друзей.
