Я приклеилась ухом к трубке
домашнего телефона и вяло кивала, вертя в руках памятку по
безопасности жизни, невесть откуда взявшуюся на моем журнальном
столике.
«Если вы попали под действие стихии,
– гласил текст, – то лучшее, что можно придумать – это побыстрее
укрыться в надежном сооружении. Желательно, в подвале или
противорадиационном укрытии…».
Пока на том конце провода сестрица
что-то тарахтела, прерываясь только на редкие выдохи, я с тоской
озиралась по сторонам в поисках того самого укрытия. К сожалению, в
двухкомнатной квартире, что мне досталась от бабушки, таковых не
наблюдалось. Хотя вот кладовка…. Да что кладовка, даже ее надежно
оккупировал мой наглый рыжий кот.
Укрытие я искала не зря: сестра моя
Маруся по силе наносимого ущерба могла сравниться разве что с
ураганом. Я вообще удивлена, что ураганы называют какими-то
странными именами: Катрина, Ирма, Хавьер. Как по мне, все ураганы
должны носить имя Мария.
Сестра она мне хоть и двоюродная,
но, за неимением других, практически родная. По крайней мере, росли
мы вместе, потому что моя тетка, Маруськина мать, в силу своей
работы переводчиком, постоянно таскалась по заграничным
командировкам, а дочь оставляла у нас. Конечно же, к нашей с
сестрицей обоюдной радости.
Все наши детские проделки и
приключения до сих пор на устах у всей родни, а моя мама всегда
пьет валидол, вспоминая, как мы с Маней лазили на крышу
десятиэтажного дома, ныряли в сугробы, ели землю на спор. Еще пару
раз мы чуть не сгорели, прыгая через костер, не утонули в проруби и
не замерзли, заблудившись в лесу. Но это так, по мелочи.
Короче, все, что связано с Марусей,
обычно можно описать тремя словами: смешно, опасно и
непредсказуемо. У нее редкий дар находить неприятности и
притягивать проблемы. И вот сейчас эта самая Маруся радостно
сообщала мне в трубку, что свой очередной отпуск она намеревается
провести на родной земле. Припасть к корням, так сказать. К чему
она там собралась припадать, я слабо представляла, но почему-то
сразу же смекнула, что меня ждут суровые испытания.
Поселится Маруся, конечно же, у
меня, подвергнув мою, привыкшую к спокойному укладу, жизнь угрозе.
По справедливости, квартиру эту наша покойная бабка оставила нам с
Маней, но так как та уехала жить за границу, то жилплощадь осталась
в моем единоличном распоряжении.
Посему отказать сестрице в крове
было бы неимоверным свинством. К слову, Маня жила во Франции, куда
перебралась почти сразу после окончания колледжа культуры нашего
родного города. О загранице сестрица мечтала давно, а тут как раз
подвернулся заморский принц по переписке, позвавший ее замуж. Она и
пошла, но правда жизни оказалась такова: принц нигде не работал,
жил с мамой, ковырял в носу и специально громко чавкал, доводя
сестрицу до безумия.
Маня, помыкавшись три года,
скоренько с ним развелась (благо, гражданство уже было получено), и
пустилась в автономное плавание. Занималась она, в основном,
актерской деятельностью: ставила детские спектакли, вела какие-то
мероприятия. Мечтала о мировой славе и даже создала собственную
маленькую гастролирующую труппу, где была примой.
Но кормилась она, как это часто
бывает, мелкими подработками: аниматор, няня на час, уроки русского
для иностранцев. Словом, на что она припеваючи жила за кордоном,
оставалось для меня тайной. Я, к примеру, чтобы заработать на хлеб
с маслицем, ежедневно таскалась в редакцию своей дрянной газетенки,
где числилась журналистом.
Каждое утро сломя голову неслась за
автобусом, чтобы к 9 часам сидеть на планерке, злобно зыркая на
нашего главного редактора по кличке Горыныч. Да пожевывать печенье
«Шахматное», мечтая хотя бы о малой толике мировой известности.
Думаю, всем сразу становится понятно, что от работы удовольствия я
получала мало. Если слова работа и удовольствие вообще могут
фигурировать вместе хоть в каком-то предложении.
