Ни за что не угадаете, где я сейчас живу, но пусть вас это особо не смущает. Если бы какой-нибудь всезнающий человек сказал мне, что я буду здесь однажды жить, я бы ему ни за что не поверила.
Все-то нам кажется, что нас минуют все напасти. Слишком грустно для одной жизни находиться там, где не хочешь находиться. Общаться с теми людьми, которые не очень нужны.
И думать о том, о чем иногда приходится думать.
Грустно сознавать, что мало что зависит от тебя, а жизнь тем временем идет к концу.
С каждой новой мыслью, с каждым новым шагом и каждым прошедшим днем жизнь неминуемо идет к концу. И все, что ты знаешь, чувствуешь и собой представляешь, в один прекрасный миг тоже уйдет с тобой.
Не каждому удается изменить свою жизнь после сорока. Моя толстая сестра Роза утверждает, что я свой шанс упустила.
События, о которых я хочу рассказать, вмещаются в одно лето. Солнечное, яркое и неповторимое лето. В то время я работала учительницей литературы, и у меня были каникулы.
А потому я полностью принадлежала себе, своим мыслям, делам и поступкам.
Теперь мне иногда кажется, что моим предназначением в жизни было именно то лето.
И мое существование на земле сводилось только к тому, чтобы в те жаркие месяцы сделать именно то и именно так, и никак иначе. А вся моя жизнь до того лета и мои мысли и чувства после него были уже мало кому нужны, понятны и интересны.
Сейчас у меня тоже много времени на всякие бестелесные размышления. Плотной белесой дымкой они ограждают меня от окружающей действительности, и мне в них уютно, спокойно и хорошо.
И все больше и больше я прихожу к выводу, что наша жизнь – это мираж, в котором мы сами редко принимаем активное участие. Обычно все зависит от каких-то проходящих мимо нас людей, от их взглядов, мыслей, желаний и поступков.
К тому же нам даются слишком слабые тела для тяжелой жизни на этой прекрасной земле. Мы разбиваем всласть свои сердца ради каких-то неоправданных надежд, о которых завтра уже и не вспомним.
Мы сами придумываем себе тот нереальный мир, в котором хотели прожить, и ждем счастья, мало представляя, что это такое. Но теперь-то я точно знаю, что счастье – это и есть то, чего ждут всю жизнь. И чем больше нам кажется, что мы вот-вот его настигнем, тем оно становится дальше и нереальнее для нас.
То же самое и с горами любви. Все знают, что они где-то существуют, но еще ни один человек их не видел. Моя сестра всегда говорила, что я вру про эти горы, и неизвестно откуда такое вранье пришло мне на ум. Но я точно это знаю, всю жизнь со мной была эта мысль. Она проста, как мир. Вот она:
«И когда поднимутся в тебе горы невостребованной любви, кто придет на помощь – сладить с этим?»
Наверное, это мне внушили ангелы. Я этого не помню, но наверняка все было именно так. И было это тогда, когда мир только начинал открываться мне, и я начинала его познавать. И когда моя мама была только моей мамой и больше никем, и моя маленькая комната вмещала в себя целый мир. И моя детская кровать, которую мы долго не выбрасывали только потому, что я никак не могла этого представить, была той вселенной, которая вмещала в себя огромную человеческую жизнь, и эта жизнь только начиналась.
Все, что было со мной потом, тут же растворялось в тумане времени и лишалось всяческого смысла. И несколько строк, наскоро записанных в дневник, казались тогда чем-то мимолетным и неважным. А потом вдруг оказывалось, что именно эти строки и были самым существенным в тот год, который, кстати, тоже давно канул в Лету.
И однажды детство кончилось, и я поняла, что мне уже не семнадцать лет, а намного больше. А потом настал в моей биографии и такой момент, когда я смогла запросто выговаривать вслух, что мне давно за сорок, и быть гордой и счастливой оттого, что мне еще не восемьдесят.
