Солнце жарило планету, по небу лениво плыли облака, моря и океаны дремали в полуденном зное. А кинорежиссер Бенджамин Мортон набирал телефонный номер женщины своей жизни Марти Кейл.
Наконец она взяла трубку.
– Марти, – сказал Бенджамин, – для этого фильма мне нужна только ты. Соглашайся, а то я застрелюсь.
– Бенджи, – устало произнесла Марти, – ты каждый раз это обещаешь.
Бенджамин улыбнулся.
– На этот раз застрелюсь по-настоящему.
Марти недоуменно пожала плечами на другом конце провода.
– Как же я могу согласиться, если у тебя еще даже сценария нет?
– У меня есть план, – с энтузиазмом сказал Бенджамин.
Он убрал со лба отросшую челку и стал ждать, что Марти начнет заинтересованно расспрашивать.
– Интересно, – спросила она без всякого интереса, – что за план?
– Ну-у-у, – Бенджамин возвел глаза к потолку, – это будет начало позапрошлого века, забытый богом городок, расположенный возле железнодорожной станции. Но я не хочу снимать вестерн, потому что ты боишься лошадей.
– Бог мой, Бенджи, – перебила его Марти, – о чем ты говоришь, какой новый фильм?! У тебя ведь даже эфемерного плана нет.
– Ты не дослушала, – невозмутимо сказал Бенджамин Мортон, – у меня есть пять героев, это будет любовный пятиугольник. Еще там будут бандиты с психологией итальянских гангстеров. Но все дело, скорее всего, будет проходить где-то в Центральной Африке.
Бенджамин Мортон замолчал и прислушался. Марти Кейл немного помолчала.
– Ты сам понял, о чем говоришь? – с сочувствием спросила она.
– Да, – уверенно сказал Бенджамин, – и ты все понимаешь.
– Бенджи, если честно, я не очень понимаю, чем ты пытаешься меня сейчас заинтересовать, – призналась Марти.
– Брось, Марти, все легко и просто. Ты же знаешь, что мне всегда было все равно, в каком веке происходят события, и никогда не были интересны всякие географические подробности. Для меня и моего зрителя главное – характеры героев, мотивы их поступков и всеобъемлющая любовь этих героев.
Бенджамин Мортон уже горел идеей нового фильма, и ничто не могло его остановить. Такой уж он был человек, в омут – так с головой, любить – так на всю жизнь, работать – так выкладываться до конца.
– Да, но без острого сюжета и интересных событий у тебя ничего не выйдет, – сказала Марти.
– Это выеденного яйца не будет стоить – накрутить на мой пятиугольник захватывающий сюжет и интересные события, – улыбнулся Бенджамин.
– Вот когда накрутишь – и сюжет, и события, тогда и звони, – тоже улыбнулась Марти.
– Вот же я и звоню, – сказал Бенджамин, – соглашайся, Марти. – Он вытащил из пачки сигарету и закурил.
– Бенджи, ты опять?
– Да, а то, правда, застрелюсь, – пообещал он.
Марти Кейл вздохнула. Бенджамин Мортон прислушался.
– А что у тебя там за шум, вода бежит, что ли? – сказал он.
– Да, я в джакузи лежу.
Бенджамин почему-то обрадовался.
– И я в джакузи лежу, – сказал он. – У меня тоже вода бежит, слышишь?
– Давно слышу.
– Я пью пунш. А ты что пьешь?
Марти подозрительно посмотрела на свой бокал.
– Даже не знаю, – сказала она. – Дилси сделала какой-то очередной коктейль, но они у нее почему-то все хуже и хуже получаются.
– Конечно, они у нее все хуже и хуже будут получаться, – сказал Бенджамин, – вспомни, сколько ей лет. Другое дело, моя Твигги.
– Отстань от меня, пожалуйста, со своей Твигги, – сказала Марта, – я не буду увольнять Дилси, она мне как родная. Мы уже сто раз говорили с тобой на эту тему, даже не лезь в это дело.
– Как это мне не лезть в это дело, – удивился Бенджамин, – когда тебе самой половину дел в доме приходится делать!
– Бенджи, это только мои проблемы.
– Как это только твои проблемы?
– Бенджи, тема закрыта.
Марта поежилась, протянула руку и включила воду погорячее.
