Наш город окружен горами, горы сплошь покрыты лесом, лес напоминает огромное зеленое покрывало – в детстве нам казалось, что на нем спят великаны, и мы старались пораньше проснуться, чтобы увидеть хотя бы одного из них.
Но едва начинало светать, великаны семимильными шагами покидали наши горы. Днем у них было много дел в других местах.
По утрам горы окутаны туманом, этот туман темными струйками поднимается в небо. Кажется, что деревья не спеша раскуривают свои трубки и думают о вселенских тайнах, истинах и загадках.
Величие природы наводит на глубокие мысли. Но этим мыслям трудно существовать в повседневном быте, проблемах и бесконечной суете.
Мир банален, древние истины просты как чашка утреннего кофе. События идут по замкнутому кругу, перемены не спешат озарять жизнь, а ответы на вопросы не думают стучаться в дверь.
А впрочем, что не банально?
Жизнь обрастает банальностями, банальностями обрастают отношения, все надоедает, вызывает чувство повседневности и тоски. Близкие люди перестают понимать, что ты имеешь в виду, когда говоришь элементарные вещи, и вспоминают о тебе лишь тогда, когда остыл их утренний чай или погорел к черту весь завтрак.
Наш дом находится чуть ли не у самого подножия гор, рядом с нами – лишь дом нашей своеобразной соседки, в городе ее зовут просто Гельхиадихой. Ни кто она, ни чем занималась раньше, ни откуда она родом, этого никто не знает.
Гельхиадиха такая старая. Это обстоятельство позволяет ей думать, что она все на свете знает.
– Все одинокие женщины мечтают только об одном – выйти замуж, – сказала она как-то мне и моей сестре Мине. – Все замужние женщины тоже мечтают только об одном – развестись. То, чего хотят от этой жизни мужчины, – большая и великая тайна на протяжении всех веков от Сотворения мира. – Гельхиадиха немного подумала, буравя нас пронзительным взглядом, и как ни в чем не бывало продолжила: – И вообще, не думайте, что на жизненном пути вас непременно будут ценить и понимать окружающие люди. Этого не будет, – успокоила она, – ведь по большому счету каждый человек – сам по себе, сам за себя и один во всем мире.
Не часто она с нами разговаривала, и это обстоятельство обычно повергало нас с сестрой в стойкое уныние. Наши дома разделяла широкая дорога, но Гельхиадиха перегнулась через ограду и выразительно шамкала губами в нашу сторону. И, не беспокойтесь, мы слышали каждое слово.
А потом она порылась в карманах передника и достала два свежих наливных красных яблока. Была ранняя весна, ядовитый сад Гельхиадихи только зацветал, где она брала свои свежие яблоки круглый год, не знал никто в городе.
Гельхиадиха добродушно протянула нам отравленные яблоки, но это было уже совсем ужасно. В тот же миг мы с Миной с криком кинулись к своему дому.
Эта Гельхиадиха на протяжении семи веков колдунья. Все Гельхиадихи – колдуньи. Как увидите какую Гельхиадиху, так знайте, что она колдунья от самого Сотворения мира.
Родители говорят нам, чтобы мы попусту ничего не сочиняли, вранье еще не украсило ни одного человека. Но мы с Миной и сами прекрасно знаем, что на того, кто врет, камни падут среди бела дня, а потому нас с сестрой не так-то просто заставить говорить неправду взрослым.
А что касается камней, так они действительно однажды упадут, но только не с неба, а с соседней горы. И будет это тогда, когда наш Ойдаг наконец проснется.
Ойдаг – местная достопримечательность, наш спящий крепким сном вулкан, все более чем просто. Так что однажды миру надоест спокойствие, и настанет время больших перемен.
Но какое тут спокойствие, если в городе – своя собственная колдунья. С самого раннего детства мы знали, что после заката или на рассвете, а еще хуже – в дождь даже смотреть в сторону дома Гельхиадихи нельзя, а уж тем более оказаться рядом с его оградой.
