1. Семь лет назад
Спусковой крючок
– …Где Гагарин? Мне нужен Га-га-рин! Мне нужен – народ, совок, русак, таджик, молдаванин, гастарбайтер, лузер, герой труда! Кузьминки и Бирю-лёво-Товарная, а не «Твербуль» и «Эль Гаучо»! – генеральный директор радиостанции, начинавший летучку нежным, бархатным баритоном, вдруг сорвался на крик.
– Я взыскую тех, кто живёт и работает в этом, мать его, великом городе! Я должен знать, чем они дышат! Здесь должен быть их дух! Мне нужны их пропитые голоса, а не сладкоголосые петрофановы и позманы… Я разгоню вас всех к чёртовой матери, если вы мне не приведёте в эфир настоящих маньяков совка. Мне нужен в эфире народный хрип, рёв, вой… Где Лобов?
– Рожает, – сказал кто-то, и по кабинету, где сидели все сотрудники, пробежал нервный хохоток.
– Рожает? Всё ещё? – гендир резко сменил темпоритм и вернулся в бархат, но теперь угрожающе ласковый. – Мне кажется, он давно родил. И не он, а Зоя. Почему его нет? Что это: саботаж, измена, заговор?.. – он внимательно оглядел присутствующих.
– Кондрат Эдуардович, вы разрешили ему три месяца сидеть с младенцем и приезжать только на эфиры… – извиняющимся, как будто исчезающим шепотком доложил помощник гендира.
– У нас вопрос жизни и смерти, а он отсиживается с младенцем?! – недоумевал бархат. – Он, этот бабник лобненский, отец-одиночка, что ли? Они с Зоей – нищие? Не могут няньку нанять? На повестке дня жесточайшая оптимизация, увольнение каждого десятого без разбора. Непременно передайте Лобову, что я вне себя, – грозно отнёсся гендир к помощнику. – Это значит, что очень скоро он может оказаться вне коллектива! – и вдруг взревел: – Нас на бабу променял?
– У него мальчик, – уточнил помощник и сделал вид, что это сказал не он, а кто-то другой.
– То у него девочки были на уме, а теперь – мальчики?
Далее гендир перешёл на сокровенный, философский шёпот:
– Лобов и все вы каждую минуту, каждую секунду своего существования должны думать об одном… Да, когда вдыхаете смог и выдыхаете перегар, набиваете свой желудок холодными котлетами или тёплой окрошкой, нюхаете кокаин, вступаете в беспорядочные половые связи, покупаете тачку, сидите на толчке, спите, рожаете, гуляете с вашим выводком, должны думать об одном! О чём?
– О родине, – тихо пошутил кто-то.
– О рейтинге! – перешёл на визг гендир. – С которым мы – в заднице! В то время как должны надрать её нашим конкурентам. Всем, начиная с уважаемого «Ахарбата»! И потому нам нужен народ. Народ! Передайте Лобову, чтобы он из-под земли достал мне русский народ и привёл его в студию. Мне нужен настоящий совок! Суперсовок! Так и передайте ему!
– Передадим.
– Всё! – мощно завершил летучку гендир. – По коням!
Гагарин или смерть! Пленных не брать! Все свободны!
Потрясённые работники радиостанции выходили из кабинета генерального директора, трепеща и перешёптываясь:
– Концепция поменялась.
– Опять.
– Левый поворот?
– На сто восемьдесят градусов.
– То дайте ему креативный класс, Собчак, Пепперштейна, то – Гагарина, совок и русский народ…
– В Кремле его вчера в угол поставили, вот он и бесится.
– Кондрат Эдуардович правильно говорит, нам нужен простой народ. Мы без него – никуда.
– Заткнись, холуй.
– Я вам этого «заткнись» не забуду.
– Надо на всякий случай работу искать… Опять.
– Мне недавно в пиар-службе управы место предложили. Тёплое.
– Как дерьмо.
– Креативненько.
– У Лобова мобила отключён.
– У него, блин, мозг отключён, нас тут – во все дыры, а у него пастораль на Сетуни, прогуливается с коляской, мамашек молодых, наверное, снимает…
– Зря вы так, у Кости отличный парень, вчера два месяца исполнилось…
