Жека хотел опять встать, но тут в аллею, как бы нехотя повернули сержанты.
– Милиция! – негромко рявкнул Миша.
– Нам это по барабану, – сказал Юра, – у меня жена – дочь директора завода, – и кстати обнял Галю, которая ради справедливости его поправила:
– Не директора, а главного инженера.
Более того, – мягко добавила она, – я обречена заниматься проституцией.
– Почему? – успел ошарашенно спросить Юра, пока еще сержанты не дошли до Заведения, ибо двигались весьма вальяжно, как будто были не местными милиционерами, а такой сладкой парочкой, как Камилла Палья и Грэм Грин. Или Мария Каллас со своим уже Онассисом.
– Иначе я просто на просто равнодушна к этому делу. Я имею в виду к сексу, да и вообще к любому траханью.
– То вы тут ошиваетесь без конца, то вас не дозовешься! – приветливо рявкнула барменша.
Милиционеры устало брякнулись на последний из оставшихся здесь столов.
– Вина и женщин, – весело сказал один из них. А другой добавил:
– Но сначала к делу.
– Вижу вам не до дел, – сказала барменша. – Устали. Шли, шли из ментовки, аки евреи из плена египетского через моря и окияны. А ведь здесь всего пятьсот метров!
– Тихо! – поднял руку Вася и положил на стол пустой планшет.
– На кого будем писать заяву, хозяйка? – спросил второй, Валера. – На всех?
– Да, как обычно: пиши на всех.
– О чём? – спросил Вася.
– Организация мордобоя напополам с публичным домом.
Сержанты обернулись в разные стороны.
А, впрочем, эта книга о красивых и симпатичных девушках.
Эпиграф
Ты меня любишь?
А как ты меня любишь?
– Кто? Что? Какой, еще Граф? Нет, вы меня разыгрываете, или правду говоришь?
– А ты как думаешь? – спросил я.
– Я как думаю?! Я сейчас ничего не думаю. И знаешь почему? Голова шумит с похмелья. Или ты хочешь принести выпить? Ты кто такой вообще?
– Граф М.
– И что это значит? Граф Монте Кристо, что ли? Я тебя спрашиваю, ты кто такой? – она помолчала, и сказала, что если есть деньги, то: – Мы можем встретиться в парке.
– Я хотел приехать к тебе, но забыл…
– Забыл, где я живу? Я так и знала.
– Почему?
– По кочану. Все забывают. Не поверишь, кому ни дашь – больше никто не приходит. Хотя я беру недорого. Ты даже представить себе не можешь до чего дело дошло.
– А именно?
– Иногда приходится давать за пачку сосисок, ну и плюс оплата такси. Редко кто дает еще полтинник на завтрашний завтрак.
– Может…
– Не в этом дело, – перебила она меня, – просто ты представить не можешь ситуацию. Ни у кого нет денег.
– Неужели так бывает?
– Только так и бывает почти всегда. Думаю, госбанк печатает недостаточно денег. Так нельзя делать. Обрекают народ почти на сплошное безденежье. Ну, ты все сказать? Сказал. А то мне некогда. Тем более, еще возможно убраться придется.
– Может произойти что-то неожиданное? – спросил я, так как не понял, почему убраться будет можно, а почему нельзя.
– Прости, я не поняла, ты кто? Я это спрашиваю в том смысле, что в тебе есть что-то знакомое. Ты не этот, как его? Впрочем, по барабану, пригласи меня в парк.
– Днем?
– Ночью туда уже никто не ходит.
– А днем ходят?
– Разумеется.
– Я не понимаю, что делать в парке днем?
– Ну, а что я могу тебе сказать? Удивительно, вот и все. Я щас трахаюсь только днем. Впрочем, может быть, тебе это неизвестно. Ты кто вообще?
– А ты? – спросил я для смеха. – Я думал, это телефонная станция. – Она бросила трубку.
