Кубанская Конфедерация. 31.05.2066.
Последний день весны застал меня на побережье Черного моря, невдалеке от развалин населенного пункта Хоста. В тихой бухте, на берегу которой мой родственник Николай Буров, по кличке Кара, некогда грозный наемник, а ныне мирный рантье, на месте одного из «олимпийских» отелей построил себе небольшое трехэтажное поместье и проводил время на отдыхе. Так сложилось, что я с женами и детьми находился неподалеку. Осматривал свои высокогорные чайные плантации, и не заехать к тестю, конечно же, просто не мог. Лида и Марьяна, мои жены, две умные женщины, которые быстро нашли между собой общий язык и смогли без криков и скандалов обойти большую часть внутрисемейных шероховатостей, вместе с детьми сейчас находятся в жилище Буровых, где их встречают Ирина и Светлана, верные спутницы однорукого наемника. Ну, а я, узнав, что сам хозяин в данный момент на пляже, в сопровождении псов-мутантов Лихого и Умного, отправился на его поиски.
По каменистой тропке все вниз и вниз, вышел к пляжу, и никого не обнаружил, хотя на старом бетонном моле, который выдавался в море метров на двадцать пять, разглядел глубокое пустое ведро и пару спиннингов. Был бы я сам по себе, то, наверное, Кару и не нашел бы. Но со мной рядом разумные псы, которые моментально учуяли бывшего наемника и локализовали его местонахождение.
Несколько десятков осторожных бесшумных шагов от тропинки в сторону, и я замер среди зарослей самшита, которые по периметру окружают уютную широкую поляну с несколькими деревьями, и сразу же разглядел своего тестя. Совершенно седой мужчина, высокий и однорукий, с изрезанным морщинами лицом, в линялой серой горке, опершись спиной на большой граб, сидел на пиленой чурке. В его единственной руке был зажат исписанный лист бумаги и, с чрезвычайно задумчивым выражением лица, он смотрел куда-то вдаль, в сторону выходящего на пляж просвета между зарослями. Почему-то, сразу вспомнилось произведение Эрнесто Хемингуэя «Старик и море». Правда, эту книгу я никогда не читал, но обложка с картинкой, попадалась в развалинах одного из покинутых людьми городов, и название запомнилось.
– Фьюить! – Обозначая свое присутствие, свистнул я в сторону Бурова и, выйдя из зарослей метрах в десяти от него, выкрикнул: – Здравствуй, дядя Коля!
На свист, рука Бурова быстро метнулась под горку, наверняка, старый вояка, у которого много кровников, схватился за пистолет. Однако, увидев меня, он сразу же успокоился, расплылся в широкой улыбке и, вскочив на ноги, направился навстречу.
– Саня! – Мы с ним обнялись и, расчувствовавшийся тесть, похлопал своей единственной рукой меня по спине. – Как же я рад тебя видеть. Ты не представляешь!
– Да, вроде бы и виделись не так давно.
Я немного удивился реакции Кары, и подумал, что стареет гроза Причерноморья, и оттого, видимо, становится слишком сентиментален.
– С тех пор как ты дворянином стал, так и не виделись. Я уж думал, что ты себя эдаким аристократом в десятом колене вообразил, и потому не заезжаешь. А мне, понимаешь, скучно, и рядом никого, с кем бы можно было нормально поговорить.
– Ну, а как же твои воины?
– Они мужчины приземленные, суровые и молчаливые. Про оружие или славные былые деньки, разговаривать могут, а в остальном, их мало что интересует. Несут охрану дома и окрестностей, на выходные в ближайшие населенные пункты выбираются, с гулящими девками позажигать и побухать, а все остальное мимо них проходит.
Мы присели под дерево. После чего в просвете перед собой я увидел синюю спокойную гладь Черного моря и заметил:
– Странно, а жены твои говорят, что ты счастлив, сутками на берегу пропадаешь, рыбалкой увлекся, и каждый день хороший улов имеешь.
