Гнездо родное – интернат,
Где смех, веселье и порядок,
Мой неизменный адресат,
Был много лет судьбой подарен.
Там было всё: и тумба, и кровать,
Одежда, обувь и тетрадки.
Где часто по ночам мне снилась мать,
Глаза её во сне мне улыбались,
Красавицей она ко мне являлась.
И трезвое лицо, и мы смеялись…
Счастливый миг во сне!
Но ночь со мной прощалась,
И жизнь гнезда родного продолжалась.
Не приглянулся я шпане из интерната,
В друзья меня не принимали,
А значит, можно обозвать, всем дружно обсмеять,
В часы безделья просто попинать,
Как будто мячик я никчемный.
Пожаловаться воспитателю нельзя,
Шпана такого не прощает.
Сжимаю зубы, всё терпя,
А злость и ненависть всё нарастает.
Техничка Дуся вновь орёт:
– Ты лампочки разбил, бармот!
И в недалёкости меня всё упрекает.
С мольбой в глаза её смотрю:
– Но это ведь не я, не я, не я…
– Нет, ты, каналья, это ты
– Ну что стоишь ты на пути? Уйди!
Ах, нет, куда пошёл, вернись и убери…
От безысходности – обои рву, на пол плюю
И, разгоняясь, раковину разбиваю.
И злость, и ненависть ко всем коплю, коплю…
И деть куда всё это, я не знаю.
А про себя твержу: «Я всем вам отомщу,
Вот только подождите, подрасту».
Казалось, горя этого не пережить.
Ну, где ты, мама? Ну, очнись…
Очнись от пьянства и от пустоты,
Ну, вспомни обо мне, приди.
А может, ты возьмёшь меня домой?
Я буду помогать тебе во всём.
И домик наш с тобой отмоем, приберём,
И занавесочки найдём, повесим.
И дружно мы с тобою заживём,
Только не пей, не пей, не пей,
Моя душа и сердце так об этом просят.
Я жизнь твою украшу, как смогу,
Вот только чуточку я подрасту.
Молясь под одеялом по ночам,
Чтобы никто не видел и не слышал:
– О, Господи, я упаду к твоим ногам,
Но сделай так, чтоб маму я услышал!
И мокрая от слёз подушка, боль в душе,
И жить совсем не хочется, а надо…
– Судьба, ну что же так жестока ты ко мне?
Ну, пожалей меня, ну хватит испытаний.
Ныряя зимой в снег, летом в траву,
С надеждой я смотрел на облака.
Красиво проплывая мимо,
Они улыбки мне дарили свысока.
Я их просил: «С собой меня возьмите,
Вы сильные, вы гордые, а если так нельзя,
Вы жизнь мою хоть чуть-чуть измените.
Мне разве много надо? Совсем нет.
Так хочется, чтоб у меня были друзья,
И мама, мамочка чтобы была…»
Наверное, всё-таки пришёл мой час.
«Сынок!..» – услышал я от женщины,
Совсем мне не знакомой.
И слёзы покатились по щекам…
Откуда, Господи, пришло мне это слово?
И вырвались наружу горести, печали,
Копились что в душе моей годами.
Я плакал долго и навзрыд,
Меня не утешали, ждали…
– Я поведу тебя в другую жизнь,
С надеждой, верой, дружбой познакомлю.
Брат у тебя будет, сестра,
И родственников много будет тоже.
А маму ты свою прости,
Прости и в мыслях отпусти…
Живи без ненависти, зла.
Так легче будет жизнь твоя,
И больше в ней будет тепла,
Поверь, сынок, так будет!
Страничка в моей жизни всё ж перевернулась!
И радости другие, и заботы,
И родственники есть, и есть друзья!
А главное, есть у меня семья!
Не снится мама мне совсем,
И вспоминается всё реже, реже.
Как удержать мысль хоть одну о ней?
Не держится, куда-то уплывает.
Родная мама, ты куда?
Как будто ты уходишь в никуда,
И растворяешься, как будто… таешь…
А сын твой подрастает, стал другим.
Никто теперь его не обижает.
Какой опорой мог быть для тебя,
Но ты не захотела, ты ушла.
Не злюсь я на тебя, поверь,
Но жаль тебя, жаль твою жизнь пустую.
Жаль, что так сильно ты закрыла дверь,
Сбежав искать жизнь лёгкую, жизнь удалую.
А я всё ждал…
Я дома ждал, потом в приюте.
И детском доме ждал.
И в интернате.
Теперь не жду, но всё же иногда
