"...Огромный
серый волк - из тех самых оборотней, что зовутся гирканами - злобно
ощерился, заслоняя собой невысокую, стройную брюнетку с
аметистовыми глазами. Пасть оборотня была вся в крови, и то была
кровь его сородичей, которые, повинуясь требованиям Правителя и
жриц, хотели отнять его Единственную.
Когда
Правитель племен оборотней узнал, кто явился палачом его
единственного наследника и разрушил все его тщательно продуманные
планы, отняв надежду на еще большее могущество и силу,
кто покусился на ведунью, предназначенную от рождения его сыну, то
впал в неистовство и умопомешательство. Требование об уничтожении
непокорного вождя одного из племен оборотней был дополнен страшным
повелением - схватить и сжечь заживо на костре ведьму, не принявшую
наследника Правителя.
Вождь
гирканов дрался свирепо, жестоко, отчаянно, но перевес сил был не
на его стороне. Гиурги, проклятое племя предателей, сочли себя
вправе завершить то, что им не удалось ранее - уничтожить
древнего и опасного соперника за власть и территорию - вождя
племени гирканов. К сожалению, та горстка некогда великого по
численности и мощи племени, которая осталась от гирканов после
стойкого его истребления, о чем вождь племени узнал по прибытии в
Стоянку Рода, не смогла остановить лавину воинственно настроенных
гиургов.
Отступать
некуда, надежды не осталось, спасения было не найти. Сотни волков -
оборотней, возглавляемых жрецами Ордена Волка, загнали вождя и его
женщину в развалины некогда величественного и необычного
города-крепости Аракарима * - прародителя Древнего рода
Ариев.
В том сне я
была той самой ведьмой, которая рычала от бессилия, так как не
смела творить заклятия. Почему? Должно быть боялась навредить
своему чаду во чреве. Мой мужчина был ранен, истекал кровью, но не
сдавался, из последних сил отбрасывая оборотней прочь от
меня…
В какой-то момент волна нападающих схлынула и наступило
неожиданное затишье. "Не к добру это, - тяжко молвил вождь,
прислонившись спиной к каменной кладке полуразвалившейся стены, -
чую, творят заклятие… сильное. - Он поморщился, схватился за
голову, постанывая. - Черное заклятие! Пусть их сердца сгниют
заживо!»
Я кинулась к нему,
стараясь поддержать, не дать упасть. Вдруг рука мужчины крепко
ухватилась за мое запястье.
-
Воробышек, - хрипло произнес он, взглядом моля о чем-то, - ты свет
моих очей, смысл жизни, прости, коли сможешь, но у меня мало
времени....
- Что ты
хочешь сказать, любый мой? - Я не замечала своих слез, обнимая
единственного своего.
- Моя
любовь к тебе столь велика, сколь бесконечен путь наш в этом
мире. Мы пересекаемся и исчезаем, но Ритуал Единения вновь
соединит, где бы ты не была... когда бы ты не была....Не отдам тебя
им, лучше сам убью... прости, - был мне ответ, как внезапно в
другой руке мелькнул мой же ритуальный нож, и вонзился прямо в мое
трепещущее сердце.
Падая
навзничь, с широко открытыми глазами от неверия, сквозь туман я
слышала его голос, который повторял словно в бреду: "Я найду
тебя... я... найду тебя… найду... тебя...".
___________________________________________
* вольная интерпретация автора
исторического названия города-обсерватории Аркаима в Аркаимской,
или Большекараганской долине.
Наши дни, Челябинск
Очнулась я резко, с криком и в
холодном поту. Какой жуткий сон! Что это было?
Зубы продолжали отбивать нервную
дробь даже когда их чистила, а потом ополаскивала лицо холодной
водой из-под крана. Немного пришла в себя после чашки
свежесваренного кофе. Нет, ну нормально, да? Уже которую ночь мне
снится сей жуткий сон... ага, вот точно как мне исполнилось
двадцать лет, а это знаменательное событие случилось не далее, как
неделю назад. Отметила я не то, что бы бурно, но гостей было много,
почти все, кто был знаком со мною по студенческому общежитию.
Правда, все знакомства более-менее поверхностные. А вот друзей у
меня было всего двое: соседка по комнате в общаге Света, да
однокурсник мой – Хрум. Вообще-то по паспорту его звали Тимофеем,
но как ни странно, имя свое он не любил, а еще умудрялся за пару
минут схрумкать все, что могло хрустеть: чипсы, орешки, даже хлебцы
с яблоками. Вот и прозвали мы его Хрумом.
