От оглушительного треска разбившейся
о стену бутылки и пьяных выкриков мне хочется со всей силы зажать
уши ладонями. Давно бы уже пора привыкнуть к выходкам своих далёких
от идеала родителей, вот только никак не могу перестать вздрагивать
от этих злых резких звуков. Тихо, стараясь не скрипеть старой
кроватью и осторожно ступая по чуть вздутому полу, медленно
двигаюсь к двери и закрываю её на хлипкую защёлку. Защита, конечно,
так себе, но с ней я чувствую себя в большей безопасности.
Кончиками дрожащих пальцев провожу по
изрешеченной поверхности двери, пересчитывая отверстия, на которых
раньше держалась защёлка. Даже приблизительно не могу вспомнить,
сколько раз пьяный в усмерть отец выбивал мою дверь, за которой я
пряталась всякий раз, как они с матерью покупали алкоголь.
Вздрагиваю от очередного резкого
ругательства, и маленькая заноза с двери больно впивается в кожу на
ладони. Вновь раздаётся звон бьющейся посуды, а вслед за ними –
громкие шаги в направлении моей комнаты. Я отскакиваю от двери и с
ногами забираюсь в самый дальний угол кровати, словно небольшое
пространство старенькой полуторки способно защитить меня от кулаков
родителя.
– Какого чёрта в доме такой бардак? –
орёт из коридора отец, и моя дверь в очередной раз не выдерживает
его натиска. Отец врывается в мою комнату, и его стеклянные глаза
заставляют мою испуганную душу забиться куда-то в угол. – Я тебя
должен за бесплатно кормить?! Ты знаешь, сколько мы с матерью
впахиваем, чтобы дать тебе всё необходимое?!
Я знала. Только вместо того, чтобы
обеспечивать меня, родители всё до последней копейки спускали на
выпивку, и от бесконечной череды бутылок избавляться приходилось
именно мне. Я уже давно привыкла к сочувственным взглядам соседей,
которые одаривали меня ими каждый раз, стоило мне появиться в поле
их зрения с очередным пакетом пустой, противно звякающей
стеклотары. А так как ни одна из попоек родителей не заканчивалась
мирно, то ещё и уборка нашей маленькой двушки тоже целиком и
полностью лежала на мне. Я благодарила Бога лишь за то, что у меня
была отдельная комната, в которой я могла спрятаться хотя бы
ненадолго.
– Мне было некогда, – не поднимая
глаз, тихо отвечаю. – Я только что вернулась из института.
– Так может тебе стоит бросить этот
свой институт, раз у тебя на семью вечно времени не хватает?!
От подобной перспективы меня
передёргивает. Я сутками корпела над учебниками, чтобы сдать
вступительные экзамены и пройти на бюджет; по нескольку дней сидела
без сна и еды, которую не откуда было взять, потому что родители
«финансируют» ликёро-водочный завод. Из-за этого все мои старые
вещи болтались на мне мешком; сердобольные жители нашей панельной
пятиэтажки время от времени снабжали меня ненужными им вещами, из
которых выросли их дети или внуки, и я с благодарностью принимала
каждый элемент гардероба, потому что попросить денег на одежду у
родителей никогда не рискну.
Пока я раздумываю над тем, как
ответить отцу и не получить за это тумаков, он подходит чуть ближе,
и нос начинает щипать от едкого запаха перегара, которым, кажется,
пропиталась вся наша квартира, несмотря на все мои усилия, которые
я прикладываю для того, чтобы отодрать её от грязи. Боюсь дышать
даже через рот, потому что, даже не чувствуя этот смрадный запах,
готова потерять сознание.
– Если такое ещё раз повторится, я на
тебе живого места не оставлю, поняла?! Неблагодарная тварь!
Успеваю лишь сжаться в комочек перед
тем, как отец замахивается и даёт мне звонкую пощёчину, которая
выбивает из моих лёгких весь воздух. Это заставляет меня сделать
резкий вдох, и я буквально захлёбываюсь от спёртого алкогольного
перегара. Сжимаю зубы, чтобы не разреветься перед отцом и не
получить удар посильнее, и просто надрывно киваю в ответ.
