Открываю глаза за десять минут до будильника, семь двадцать,
можно еще чуть-чуть полежать, посмотреть в серую мглу за окном.
Ёжусь под одеялом, в комнате опять очень холодно, батареи еле
греют, моя бетонная коробка, которую я называю домом, все никак не
прогреется. Когда в помещении раздается противный писк телефона,
нехотя поднимаюсь с кровати, плетусь по ледяному полу в ванную и
первым делом смотрю в зеркало на свое мятое хлебало. Ну красавец
же! Че ей не нравится? Хотя, не только ей не нравится, никому не
нравится. Умываюсь, чищу зубы и иду на кухню. Пока кипит чайник,
делаю бутерброд с сыром и жарю глазунью из двух яиц. Интересно, все
так завтракают? В рекламе люди трескают какие-нибудь вафли,
сырники, блинчики. Нарядная мамашка семейства готовит своему
мужу-додику в лоховском джемпере гигантский сэндвич с плавленым
сырком, ветчиной и зеленью, рядом смеются дети и пьют свежевыжатый
сок. Все такие ужасно счастливые, что вообще не верится, что у них
там утро. Чему радуются? Может моя жизнь какая-то не такая? Да и
вообще, я никогда так не завтракал, ну только с маменькой и то, сто
лет назад.
Черт, желток растекся… Ладно, и так пойдет, мы не гордые. Это
полная хрень, по сравнению с тем, что нужно выходить на улицу, там
воет ветер, а мне еще пилить до метро. Тачка на прокачке. Доверился
Лехе, он обещал ее как-нибудь прикольно покрасить. Наверняка, будет
какой-нибудь угар: Белоснежку с гномами нарисует, Форт Боярд или
Фродо из Властелина Колец, да что угодно, чтобы очередной раз
подколоть меня за мой шикарный рост. Он единственный человек от
которого слышать, что я коротышка, не обидно, если однажды, он
перестанет называть меня гномьей мордой, карлицей или малышариком,
можно смело заявить, нашей дружбе пришел конец.
Как я и ожидал, на улице полная срань. Дует в спину, аж придает
ускорения, октябрь пробрался за пазуху, серость, сырость, грязь.
Обожаю!
- Эй, пиз@юк, куда прешь? - сонное, красное рыло таращится на
меня поросячьими глазками и тянет лапищей за рукав куртки.
Мысленно посылаю его на х@й и молча прохожу через турникет.
Какой я ему нахер пиз@юк? Я великий Игошин, мурло! Мне через пару
месяцев двадцать семь, правда, на моей морде написано, что мне не
больше шестнадцати, а судя по одежкам из детского отдела, мне
что-то около одиннадцати. Жизнь не справедлива! Каждый хмырь
думает, что я школьник, я задолбался объяснять, что - нет. Шеф
очень сильно угорал, когда меня отправили к ним, из Еката в Москву,
на повышение, несколько раз проверял мои документы, потом еще
позвал народ из отдела, полюбоваться - кого им прислали. «Ты что-ли
инженер- конструктор? Аххахаха!». Я что-ли, тупая ты собака!
До сих пор помню все обидные шутки, про детский стульчик,
сон-час, продленку, сандалики на вторую обувь и прочую чепуху. Но
Аркадьич довольно быстро смекнул, что я охрененный инженер и
заткнулся, как жаль, что остальные нет. Но ничего, великий Игошин
всем еще покажет!
По дороге в офис захожу в знакомую кофейню, греюсь, пока
отстаиваю длинную очередь и улыбаюсь девчонке за кассой, сегодня
это Аня.
- Привет, Костик!
- Привет, Анют, классно выглядишь! - смотрю на нее снизу вверх,
мой комплимент остается незамеченным, она тянется за картонным
стаканчиком.
Ну конечно, был бы тут сейчас какой-нибудь тестостероновый мачо,
сейчас бы раскраснелась и засуетилась.
- Тебе, как обычно?
- Ага, - я достаю банковскую карту.
- Что сегодня пишем?
- Так… - я прикусываю губу и морщу нос, - Пиши: Жить, потеряв
ее, значит гореть в аду. И снизу нарисуй сердечко.
- Красиво, - задумчиво говорит Аня, а за мной уже закипает
очередь, - Это откуда?
- Грозовой перевал, Эмили Бронте.
Анька чиркает маркером по картонному стакану и передает его
дальше, чтобы мне сворганили латте на обезжиренном молоке. Наш
диалог вышел довольно громким, поэтому ловлю на себе косые взгляды,
в ответ смотрю немного злобно и обижено, жду, что кто-нибудь ляпнет
какую-нибудь гадость. Но в этот раз, забираю заказ без
комментариев, аккуратно беру яркий стакан с белой, пластиковой
крышкой и выхожу на улицу, тепло напитка приятно греет руки. Зато в
лифте натыкаюсь на Софью Зиновьевну, которая давно должна быть на
пенсии, но все еще радует наш коллектив своим присутствием. Бабка с
любопытством рассматривает стаканчик с кофе, этой вездесущей морде
везде надо засунуться.
