Весна в Новороссии всегда наступала неожиданно. Еще вчера реки и озера сковывал серебристый панцирь льда, как вдруг теплое мартовское солнце превратило лед в рыхлое месиво снега и талой воды и многочисленные украинские реки и речушки понесли это месиво в Азовское и Черное море. На выступающих из-под снега прогалинах земли появились первые весенние цветы, а сама земля, проснувшаяся после зимней спячки, превратилась в мягкую сероватую глину, готовую стать замысловатым кувшином в руках гончара или прекрасным изваянием в руках скульптора.
Батальонная тактическая группа майора Николая Северцева вторые сутки месила эту землю траками своих танков и ребристыми колесами грузовиков и бронетранспортеров. Борта машин и каски солдат были покрыты толстым слоем засохшей грязи. Грязь капала со стволов автоматов и дульных тормозов танковых пушек, вытекала из неплотно прикрытых люков и дверей, жирными разводами выступала на смотровых стеклах и перископах. Несмотря на это, группа безостановочно двигалась вперед, стремительно приближаясь к цели своего марш-броска – городу Энергодару на берегу Каховского водохранилища. Основу группы составляли контрактники подразделений Росгвардии Южного Федерального округа общей численностью восемьсот человек. Группа располагала десятью танками «Т-72», двумя десятками грузовиков и дюжиной бронетранспортеров. Она должна была взять под охрану Запорожскую атомную электростанцию и вместе со специалистами «Росатома» обеспечить ее безопасную и непрерывную работу.
Понимая всю значимость поставленной перед ним задачи, Николай сам подбирал состав своей группы. Предпочтение он отдавал бойцам Росгвардии, которые имели опыт охраны крупных промышленных объектов, и в том числе, атомных электростанций. Надо было хорошо знать специфику охраняемого объекта, его уязвимые места, способы проникновения диверсантов на его территорию. Сам майор Северцев много лет прослужил на ряде АЭС Ленинградской области и по праву считался одним из лучших специалистов по безопасности объектов ядерной энергетики.
Но одно дело охрана атомного реактора в мирное время и совсем другое в условиях ведения боевых действий. Любой неосторожный выстрел или опрометчивое решение, могли привести к таким последствиям, по сравнению с которыми Чернобыльская катастрофа показалась бы лишь репетицией настоящего ядерного Армагеддона.
Николай плотнее надвинул на голову танковый шлемофон и, включив переговорное устройство, вызвал на связь начальника штаба группы – капитана Костенко.
– Сколько километров до города? – спросил он, когда в наушниках послышался его голос.
– Пятнадцать… – ответил хриплым басом Костенко. – Мы прошли Чкалово. Скоро будет Великая Белозерка. А за ним начинаются пригороды Энергодара.
– Хорошо! – удовлетворенно сказал Николай. – Прикажи разведчикам войти в город. Пусть посмотрят, что там происходит. Есть ли подразделения ВСУ?
Николай выключил микрофон и поднес к глазам бинокль. Далеко впереди он различил, похожие на спички, трубы над которыми вился еле заметный дымок. Он вспомнил фотографии атомной станции, которые ему показывали в штабе округа, и его сердце учащенно забилось.
– Вот и прибыли… – сам себе сказал он, вглядываясь в сверкающие в предзакатных сумерках линии электропередач и покатые крыши домов, сгрудившихся на обрывистых берегах Днепра.
В уикенд здание штаб-квартиры Центрального разведывательного управление США практически пустело. Оставались работать только оперативные подразделения и те из сотрудников, кто карьеру и успехи по службе ставил выше семейного благополучия. Заместитель директора Центрального разведывательного управления Дэнис Макгрегор относился к их числу. На его рабочем столе громоздилась гора папок с документами, а мойка минибара была до краев заполнена грязными чашками из-под кофе. Сегодня в своем кабинете Макгрегор был не один. В кресле напротив него сидел розовощекий крепыш лет пятидесяти и с учтивым выражением лица внимательно слушал то, что говорил ему Макгрегор. Это был глава резидентуры ЦРУ в Киеве Роберт Шорт. Шерстяная вязаная фуфайка плотно облегала его широкоплечее могучее тело, а темно-серые брюки с трудом вмещали толстые, словно вылепленные из одних мускулов, бедра и икры ног. Заядлый теннисист, Шорт слыл на «фирме» трудоголиком и легко переносил такие физические нагрузки, после которых более молодым сотрудникам требовалась помощь врача.
