Обсерватория
Март 2023 г.
Дуг
Очнуться после семнадцати месяцев стазиса – все равно что оправиться от удара тупым предметом по голове. Разом накатывают головная боль, тошнота, озноб и густой туман, лишающий ощущения пространства и времени, оставляющий лишь смутное осознание того, что был здесь раньше. Не только в этой комнате или в этом месте, но даже в этот самый момент.
– Дуглас, с вами все хорошо? – Профессор сидит за столом Кроноса, в его кресле. Посох времени опирается на подставку у его локтя, как будто и правда принадлежит ему.
Даниэль Лайон стискивает пальцы, наблюдая за мной через стол с настороженностью, которая могла бы сойти за беспокойство.
– Да, я в порядке.
Что есть силы стискиваю зубы, чтобы скрыть стазисную дрожь. На самом деле мне хочется поджечь его кресло. Утопить его, заморозить, задушить голыми руками, но каждая клеточка моего тела лишена силы, а магия иссякла. И он это знает. Даже не потрудился связать меня. Один Страж – какой-то придурок, которого я никогда раньше не видел, – переминается с ноги на ногу за дверью.
Меня охватывает стазисный озноб, и я прижимаюсь спиной к кожаному креслу, в котором сижу, чувствуя, что выданный Обсерваторией комбинезон уже насквозь мокрый от холодного пота. Долгие месяцы, проведенные в камере, обострили мои чувства настолько, что настольная лампа кажется слишком яркой, а голубые глаза старика слишком проницательными. Я едва не задыхаюсь от царящего в комнате затхлого запаха старинных холстов и заплесневелых книг. Более того, готов поклясться, что ощущаю вкус гнили в катакомбах под нами. И еще что-то – едва различимое зловоние от одного из стоящих на полке у дальней стены террариумов Геи. Свернувшаяся внутри странная изумрудная змея не похожа на ее обычных домашних питомцев. Она отличается от всех когда-либо виденных мной в Обсерватории существ, и я впиваюсь ногтями в подлокотники кресла, гадая, чья в ней заключена магия. Всей душой надеюсь, что не Джека.
Раздвоенный змеиный язык скользит по стеклу, а сверкающие точно алмазы грани глаз мерцают, наблюдая за нами. Неимоверным усилием воли заставляю себя отвести взгляд от террариума.
– Почему меня так долго держали в стазисе? – Трех месяцев было бы достаточно, чтобы оправиться даже от самой жестокой смерти.
– Какое событие запомнилось вам последним? – интересуется Лайон мягким, вкрадчивым голосом, как будто я хрупкое создание, требующее крайне деликатного обращения. За это я ненавижу его еще больше.
Я массирую себе ладонь, смаргивая наплыв жарких эмоций. Помню, как тело Денвера рассыпалось в прах в моих руках. Помню, как стиснул покрытые его пеплом пальцы на шее Флёр Аттвел. Еще я припоминаю ярость… ослепляющую ярость, которую чувствовал в тот момент. Горло мучительно сжимается, выталкивая слова:
– Я вылез из озера как раз вовремя, чтобы увидеть, как на моих глазах убивают моего лучшего друга.
– Флёр просто защищала себя и тех, кого любила.
– А как же те, кого любил я! – Слово «любил» слетает с моих губ прежде, чем я успеваю сдержаться. Комната расплывается, превращаясь в горячее яркое маслянистое пятно эмоций. Их больше нет. Майкла, Денвера, моей команды…
– Ноэль Истман, – мягко говорит Лайон. Произнесенное вслух, ее имя будто похищает весь имеющийся в комнате кислород. – Я надеялся стать тем, кто сообщит вам о ней.
Я отмахиваюсь от его сочувствия, безразлично пожимая плечами.
– Сообщит что? Что даже собственная девушка отвернулась от меня, предпочтя принять твою треклятую сторону? Что она предала меня, чтобы защитить Джека Соммерса? – Я выплевываю это имя, радуясь тому, что его обладатель мертв. Испытывая благодарность хотя бы за эту маленькую победу.