Валерий Кен проснулся от мерзкого писка дурацкого надоедливого
будильника, который сам же и завел на восемь утра, потому что без
него он бы никогда не проснулся в такую рань. Он поспешил выключить
настойчивую хреновину, но телефон, откуда и доносился раздражавший
едва проснувшийся организм звук, оказался далеко. Очень далеко.
Телефон пиликал где-то в стороне стенного шкафа с телевизором, там
он, как потом понял Валерий, стоял на зарядке.
Как ненавистная, противно верещащая трубка, оказалась столь
неимоверно далеко, стало понятно сразу после того, как едва
проснувшийся мозг начал включаться в работу и думать о кофе. Он сам
положил его туда, чтобы гарантированно не проспать важное дело,
которое ранее запланировал на это отчего-то стремительно
наступившее дождливое, если верить синоптикам, воскресенье.
Просыпаться не хотелось. Несмотря на то, что лёг он сравнительно
не поздно, Валерий чувствовал себя абсолютно не выспавшимся. Он с
удовольствием наплевал бы на эту, будь она трижды проклята,
ревизию, но дальше тянуть уже было нельзя. Он и так слишком долго
ее откладывал, ожидая, когда в его охотничьем магазинчике останется
минимум товара, и нужно будет делать не так много подсчетов. Кен
предусмотрительно назначил ревизию на воскресенье, так как этот
день недели у всех трудящихся, традиционно является выходным, и его
скромный рабочий коллектив не был исключением. И вот оно наконец
настало это воскресенье, хочешь не хочешь, а вставать придется.
Быстро поднявшись, он стремительно обошел кровать, и схватив
телефон, вырубил истошно вопящий будильник. Наступила блаженная
тишина, и Кен позволил себе секунду насладиться ей. Затем он
повернулся и с сожалением посмотрел на пустую постель. Организм
тянуло назад к мягким подушкам и теплому одеялу. Недюжинным усилием
воли Валерий заставил себя противостоять соблазну. Он потянулся и,
выразительно громко зевнув, нарочито бодро, направился на
кухню.
Самому Валерию недавно исполнилось 36 лет. Он был высоким
темноволосым парнем, даром что холостым. Крепкого, если не сказать
атлетического телосложения, которое достигалось путём
систематических тренировок по рукопашному бою, которым Кен увлекся
ещё в армии, и с тех пор заниматься не бросал, из года в год
оттачивая приобретённые боевые навыки, доводя их до состояния
рефлексов. Временами он участвовал в республиканских соревнованиях,
занимал призовые места, сдал мастера спорта. Но всерьёз на карьеру
рукопашника Валерий никогда не рассчитывал, и теперь, достигнув
намеченной планки, посещал спортзал больше для поддержания уже
устоявшейся формы.
Он, как и многие успешные люди, не без оснований считал, что
спорт, помимо здоровья, выносливости, силы, и других физических
КПД, дает людям ещё многое. Спорт тренирует силу воли, уверенность
в себе, делает человеческую психику более гибкой, более устойчивой
к стрессам, учит преодолевать препятствия, не пасовать перед
трудностями. Эти качества порой куда нужнее, нежели умение драться
или возможность поднять стокилограммовую тяжесть, хотя и такие
навыки, разумеется, весьма и весьма полезны.
Спорт был его основным хобби, а магазин оружия его воплощённой
мечтой. Идея открытия охотничьего магазина зародилась у Валерия ещё
по армии. Полтора года он её вынашивал, интересуясь у сослуживцев
из старшего офицерского состава, что для этого может понадобиться,
какие необходимы документы и так далее. И с самого дембеля стал
откладывать какую-то часть из заработанных денег на реализацию
задуманного дела. Потом Украинский кризис. Непонятная грызня за
власть, которая обернулась настоящей гражданской войной, неожиданно
явилась возможностью хорошо подзаработать на своём патриотизме, чем
глупый, молодой ещё совсем, Валерий, не преминул воспользоваться, и
о чём потом сильно сожалел, сам не до конца понимая почему. Не
стоили те деньги того, что за них пришлось делать. Кену хватило
года для полного осознания, что наемник из него вышел не очень.
Одно дело воевать за интересы своей страны, когда ты одержим идеей,
простимулирован статусом защитника, и совсем другое - убивать за
народное ополчение в другом государстве. Пусть и в дружественном
настолько, что можно назвать его жителей родным народом. Но в
государстве, которое власти твоей страны по ряду причин
присоединять к себе отказываются, опасаясь конфликта (уже более
глобального, международного). И которое платит тебе за то, что ты
бьёшься на их стороне. И вроде как за хорошее дело воюешь, и народ,
кому помогаешь, говорит с тобой одним языком, и бьёшь ты, как тебе
говорят - предателей, фашистов. Однако чувствовалось в той войне
что-то гнетущее. Ощущение какой-то неправильности происходящего,
даже аморальности, и от того скверной показалась ему эта война,
скверной, запутанной, и вовсе не такой поэтичной, какой война
виделась ему раньше. На деле война оказалась уродливой, жестокой, в
самом худшем понимании этого слова, и не было в ней абсолютно
никакой романтики, предвкушая которую, молодые наемники ехали в
Донбасс, абсолютно не понимая зачем. Не понимая значения слова
Майдан, не зная даже причин, по которым война эта началась. Ехали,
просто потому что сказали, потому что можно побряцать оружием,
пострелять.
